и аккуратных пилотов нашей линии… Я сразу почувствовал, что Сент-Экзюпери – настоящий человек, к тому же способный вдохновлять и вести других, именно поэтому вскоре ему была поручена миссия, от которой зависела безопасность нашей линии на побережье Африки.
У нас были до крайности напряженные отношения с кочевниками. Понимая, что тут нужен человек со многими достоинствами и прежде всего с большим тактом, я доверил Антуану де Сент-Экзюпери пост начальника аэродрома в Кап-Джуби. <…>
Пренебрегая всякой осторожностью…, он умудрился за несколько недель расположить к себе испанца – коменданта форта, добился согласованности действий от летчиков-спасателей, обязанных выручать экипажи потерпевших аварию самолетов, а главное, установил добрососедские отношения с кочевниками… Его мужество, его спокойная уверенность оказались куда убедительней долгих уговоров. Он поселился в дощатом бараке, стоявшем вне крепостной стены форта Кап-Джуби, он не искал защиты от разбойничьих набегов – и сразу же приобрел среди кочевников славу редкостного смельчака. <…>
Да, Франция многим обязана таким людям, как Антуан де Сент-Экзюпери; теперь, тридцать лет спустя, у меня есть этому живые доказательства… Немало мавров-переводчиков горячо и искренне рассказывали мне, как горды они тем, что когда-то в Кап-Джуби или Порт-Этьене разделяли с ним скромную трапезу».
Арабы начинают меня признавать
Сент-Экзюпери прожил 18 месяцев в богом забытом краю на северо-западе Африки, в городишке Кап-Джуби, ныне – город Тарфая. Это было трудно и опасно. Здесь проводилась дозаправка самолётов, летящих из Тулузы (Франция) в Касабланку и Дакар (Африка), ремонтировались самолёты в случае поломки.
Летчик-механик, командир полётов и дипломат в одном лице, он жил в лёгком временном домике казарменного типа, возле океана, обеспечивая безопасность самолётов, прилетающих из Тулузы, от мавров, вооружённых ружьями.
Подолгу ему приходилось бывать в одиночестве, рядом с полными ненависти аборигенами, обходясь скудным пайком. Спал Антуан на тощем матраце из соломы, столом ему служила дверь, которую он положил на две бочки из-под керосина. Но, несмотря на аскетический образ жизни, здесь он полон душевных и творческих сил, здесь, в необозримых песках, он пишет роман «Южный почтовый».
«Дакар – Джуби, 1927 год.
Дорогая мамочка,
Что за монашескую жизнь я здесь веду!..
Полное отрешение от благ. Дощатая постель, тощий соломенный тюфяк, таз, кувшин с водой. Да еще безделушки: пишущая машинка и казенные бумаги. Настоящая монастырская келья!
Самолеты прибывают целую неделю. Затем три дня перерыва. И когда они улетают, я чувствую себя словно наседка, у которой разбежались цыплята. Я тревожусь до тех пор, пока радио не принесет весть об их прибытии в следующий пункт – в тысяче километров отсюда. И каждый миг я готов лететь на поиски пропавшего цыпленка.
В часы
