словно красной тряпкой.
Хаш недоверчиво смотрит на меня и качает головой, его поражают мои слова. А мне надоело вести беседу с этим заносчивым щенком. Я виноват, согласен. Но моё лицо болит, в то время как он сидит и выпендривается передо мной. И это меня жутко злит.
– Она была моей подружкой, – говорит он и поворачивается ко мне в крутящемся кресле. – Ты не мог держать дистанцию, да? Такой отцовский поступок. Трахни мою подружку, попробуй для меня, как в дешевом порнофильме о доминантах, так?
– Заткнись, пожалуйста, я тебе уже говорил, все вышло само собой. И иногда надо выбирать девчонку, которая будет держать себя в руках, – ох, ну я это зря, в любом случае она не виновата.
Меня уже бесит это переливание из пустого в порожнее.
– Что же ты не побежал за ней, раз она так важна для тебя? – говорю ему, почти скрипя зубами.
– Извини, папа, не оправдал твоих ожиданий, – ерничает пацан. – Почему ты не побежал? – дерзкий паразит, сейчас бы устроить ему, но я не чувствую его отчаяния, не настолько она его интересовала.
Снова беру со стола свой телефон, чтобы не дать по шее этому мальчишке, смотрю на сообщение его матери. Это всегда останавливало меня от карательных действий. Почему этот балбес не спал с девчонкой? Ведь у них была возможность за это время, и не раз. И я отчетливо слышал возню прошлой ночью. Им повезло, что я не колотил в дверь каждый раз, когда она громко стонала. Я вымотан этой ночной симфонией, подслушиванием и ночным бдением. Меня вообще, по большому счету, она не должна интересовать.
– Я могу уехать из страны, – откладываю телефон на столик, стоящий передо мной, и сажусь удобнее на диване, широко расставив ноги, делаю вид, что меня не цепляет этот разговор. Тон, с которым он произнес это предложение, отличается от того, с каким начал. Совсем как в детстве, он обдумал и пришел к выводам.
– И чем же вы, мистер, будете заниматься? Без образования, имея за спиной только пару кубков и толпы визжащих девчонок, – последнее напоминает мне о тоненьком голосе Беатрис и ее стонах подо мной. – Хаш, это будет ошибкой.
Сын смотрит мне в лицо, его глаза горят гневом и ненавистью, но неуверенность выдают розовеющие как в детстве скулы. Он встает и начинает расхаживать из стороны в сторону, при этом теребит свои светлые волосы на макушке. Я же старательно маскирую истинные чувства, не хочу, чтобы он покидал свой родной дом. Это должен сделать я, а не Хаш.
– Пап, извини за это, – сопит он и показывает на моё лицо. – Что, если бы ты разочаровался во мне, как и я в тебе? Что, если бы у меня тоже был секрет, который тебе показался бы жутким? А я полон сюрпризов…
Сердце болезненно сжимается, когда укол действует точно в цель. Что бы сделал я на его месте? Наверное, это моё влияние, что он решился предложить мне подобное.
– Хаш, лучшим решением двух взрослых мужчин будет временное разъединение. Каждый пойдет своей дорогой, – я встаю, кладу на стол гелевую подушечку и подхожу к Хашу вплотную, поймав его испуганный взгляд, делаю
