style="font-size:15px;"> Гастроли захватили Илюшу, подчинив его жизнь расписанному на многие месяцы вперёд распорядку. Ему нравилось душевное тепло и аплодисменты полных залов, интерес журналистов к молодому яркому пианисту, которому музыкальные критики пророчили блестящее будущее. Ему самому вскоре стало понятно, что не только любовь к музыке, но и здоровые амбиции и желание славы придают серьёзную мотивацию его жизни, заставляя много работать, репетируя и разучивая новые произведения. Мама поддерживала его стремление к совершенству, хорошо кормила и поощряла его честолюбие. В Москонцерте были очень довольны тем, что молодой исполнитель не отказывался от не слишком привлекательных поездок и нередко заменял знаменитых мастеров. Когда ему предложили участвовать в конкурсе имени Фредерика Шопена, он, не раздумывая, согласился. Было важно набрать очки и приобрести опыт в международных конкурсах, а этот весьма котировался среди пианистов. Поездка в Варшаву оказалась успешной. Он стал лауреатом и получил вторую премию, что стало для него самого неожиданным – он обошёл многих известных исполнителей. Илюша знал, как тридцать лет назад Владимира Ашкенази умышленно оттеснили на второе место, но Лев Оборин, член жюри, опротестовал, не желая подписывать протокол, и он разделил первое место с польским пианистом. Ситуация с ним несколько напоминала эту историю, но похоже, принципиального защитника среди членов жюри не нашлось. Через несколько лет Ашкенази на конкурсе Чайковского взял первую премию, подтвердив свой высокий класс, и приобрёл мировую известность. Илюша был доволен, пример знаменитого коллеги его вдохновлял, да и Светлана Моисеевна, его педагог, с которым он иногда встречался в промежутках между поездками, внушала ему спокойствие и терпение.
Случилось то, что давно ожидали прозорливые люди. Граница приоткрылась, чтобы выпустить пар, накопленный за семь лет, прошедших после начала Афганской войны. Каганские тоже получили разрешение. Об этом Яна сообщила Илюше в январе по телефону. Он тогда только что вернулся из Тулы, где прекрасно сыграл концерт Бетховена с симфоническим оркестром Московской филармонии и сидел за небольшим роялем, который недавно приобрёл, наигрывая любимые мелодии. С Яной он виделся в последнее время редко – любовь к музыке и успеху становилась сильнее любви к женщинам, работницам Москонцерта и фанаткам, которые летели ему в объятья, как бабочки на свет фонаря в безлунную ночь. Это было неотъемлемой частью его жизни, и он старался не отказываться от подарков, которые дарила ему судьба артиста. Но Яна была его единственной любовью, и он ощутил это сейчас особенно сильно, когда потеря её была на расстоянии вытянутой руки.
– Мы улетаем через месяц, – сказала она. – Ты всё время на гастролях. Когда я тебя увижу?
– Я вчера вечером вернулся и тут же повалился в постель, так устал. – Но сейчас я уже в порядке. Если хочешь, я приду.
– Давай в семь вечера, родители взяли отпуск и уехали к бабушке в Коломну попрощаться. Она там живёт со старшей сестрой мамы.
– Хорошо, я буду.
По дороге к Яне он купил в гастрономе бутылку массандровского муската.
Она
