я, перед тем, как вернуться, увидеть… – спросил я, но запнулся, подумав, что, скорее всего, не имею права об этом просить.
– Конечно можно. – спокойно ответил архангел и на его лице мелькнула хитрая улыбка. Он исчез, а через несколько секунд передо мной появился мой отец.
– Здравствуй, сын. – сказал он и улыбнулся.
Я оторопел. Это действительно был он. Словно настоящий, словно живой!
Он был одет так же, как и в день нашей последней встречи перед его смертью, много лет назад. Его глаза смотрели на меня с нежностью. В них было некое философское спокойствие и отцовская радость. Он распростер объятия и шагнул мне на встречу, и я обнял его. Он был настоящий. Его тело хранило тепло. Но я не мог услышать ни как он дышит, ни как бьется его сердце.
– Печально тебя здесь видеть, сын. – произнес он, выпуская меня из объятий.
Я грустно улыбнулся.
– Что ты мне скажешь?
– Отец! – восторженно произнес я – Как я скучал! Мне так тебя не хватало.
– Я знаю, Аллан. Но у тебя был другой советчик, такой же понимающий и мудрый, так же сильно любящий тебя.
– Ты говоришь про Рею?
– Именно о ней.
Я призадумался.
– Отец, скажи, а ты жалел о чем-то перед тем как… уйти?
– Я жалел лишь о том, что у меня не хватило смелости. Я настолько боялся, что они навредят тебе (ты понимаешь о ком я сейчас говорю) что пропустил всю твою жизнь. Но я не мог еще потерять и тебя, после потери Беатрис. А сейчас я вижу, что ты всё же пошел по предназначенной тебе дороге, и всё равно столкнулся с Абсорбс Глобал Индастри. Я напрасно потратил столько лет жизни, защищая тебя от правды. Нужно было всё сразу тебе рассказать. И тебе не пришлось бы познавать это самому.
– Я действительно сожалею, что мы так мало общались с тобой, почти не говорили о маме. Но ты всё сделал правильно! А теперь скажи мне, ты и вправду сделал для Абсорбс Индастри смертельное оружие? И все, что говорил Дженкинсон – это правда?
– Я не могу знать, что говорил тебе Дженкинсон. Но отчасти твои слова – правда. Это долгая история и у нас нет времени ее обсуждать. Однако, одно ты должен знать – я всегда действовал во благо науки и людей. Иногда интерес к науке был сильнее, но мой здравый смысл брал верх.
– Я хочу еще спросить: ты гордишься мной? Или, может, я стал твоим разочарованием. Я оправдал твои надежды? – спросил я, чувствуя себя ребенком – мальчишкой с разбитыми коленками и синяком под глазом.
Он улыбнулся совсем доброй, мягкой улыбкой, полной тепла и любви. Такой же улыбки я удостаивался в крайне редких случаях, когда отличался находчивостью или смышлёностью.
– Аллан, сын… Я люблю тебя всем сердцем, и я горжусь тобой потому, что ты мой сын. Ты совершил отважный поступок – не каждый сможет такое сделать. Но каждый родитель мечтает о том, чтобы его ребенок был счастлив. Аллан, если ты выбрал свой путь, если ты счастлив, если ты следуешь своему сердцу, то я с уверенностью могу сказать, что ты оправдал мои надежды.
