страшного, давай.
– А может не надо? – заискивающе спросил он.
– Ничего страшного, разберемся, – и чуть нагнувшись, быстро подцепила лист бумаги и вытащила его из папки.
– Ну, я пойду? – соскочив и как мальчишка пятясь к выходу, сказал Сергей.
– Стой! – почти крикнула я. – Что это?
Я смотрела на рисунок. Почувствовала, как медленно, откуда-то снизу, меня начал наполнять гнев. Пальцы заметно задрожали, а голос был готов вот-вот сорваться в истерический вопль.
– Я же говорил, что он не законченный, – понимая, что отступать уже поздно, Сергей быстро подошел и, ткнув пальцем в рисунок, стал пояснять. – Вот тут надо оттенить, а тут немного лишнего, характер что ли надо, и взгляд, э… Лично мне нравится, а вам?
– Что? – растерянно спросила я.
– Взгляд.
– А… ну да, – удивительно, но злость, что кипела еще секунду назад, куда-то испарилась. – Неплохо, – я посмотрела ему в глаза, он засмущался. – Хорошо, – Сергей краешком губ улыбнулся.
– Можно я возьму его и доделаю? – и уже хотел было взять рисунок, но я резко отдернула его.
– Еще есть компромат?
– Что?
– Я спрашиваю, еще есть подобные шедевры?
– А… – Он развел руками, – нет-нет, это так спонтанно, ну как сказать, в тему совещания, вот я и…
Строго посмотрела ему в глаза, он замялся и как школьник шаркнув ножкой, стал пятиться к выходу.
– Я оставлю его у себя, ты не против?
– А… Нет-нет, пожалуйста.
– Точно?
– Да-да, – и скользнул за дверь.
Вот наглец! Я еще никогда не испытывала такого смущения, было бы еще перед кем, сопляк с карандашом. В какой-то момент почувствовала, что если еще немного позлюсь на него, то меня охватит истерика. Я посмотрела на рисунок. Красиво нарисовал, очень точно, легкие штрихи, в рисунке есть настроение, я чувствовала его. Отодвинула кресло и села за стол. Передо мной лежал лист. На рисунке Сергей изобразил меня. Я так сидела еще несколько минут назад, чуть в пол-оборота, облокотилась на стол и скучающим взором смотрела куда-то в сторону. Но главное было не это, это как раз мне очень нравилось. Всегда восхищалась его работами, как он мог одним штрихом передать настроение в портрете, один росчерк грифеля и искорка в глазах. Но сейчас он нарисовал меня… Я сижу за столом в зале, а мои ноги… разведены в стороны, юбка лежит на коленях, одна рука на столе, на нее облокотилась, а другая лежит… между ног, и пальчиками глажу… И все же он наглец. Он это увидел во мне?! Захотелось порвать рисунок. Вдруг кто-то увидит? Но почему-то не сделала этого, с каждой минутой решимость сделать это таяла.
Я перевернула лист, встала, отошла к окну. Уже темнело, наступала осень, скоро будет темнеть уже часа в четыре, грустно об этом думать. Люблю лето, легко и тепло, особенно солнце люблю, когда оно часов в пять начинает заглядывать ко мне в спальню. Но сейчас на душе стало грустно. Почему он меня так нарисовал? Я ведь не давала повода, всегда была строгой, порой даже слишком. Противно
