и виделись мы редко.
Они не знали того, что произошло спустя два года. И никто не знал. Никогда и ни с кем я не обсуждала той темы и не собиралась делать этого впредь.
Я действительно замкнулась в себе, пыталась разобраться в своих мыслях. Перестала общаться с людьми без крайней необходимости. Как я не сошла с ума за все время, скрывая то, что случилось? Хранить тайну невероятно тяжело. Было время, когда я просто головой о стену билась, желая выбросить из нее воспоминания. Если бы существовала таблетка, с помощью которой стерлась бы память, выпила бы без сомнений. А так…
– Симкина! – Голос Надежды Ивановны выдернул меня из терзаний. – Я сегодня же позвоню твоей маме и приглашу в школу на беседу.
– Звоните, мне то что, – пожала плечами, – она все равно не придет.
– Вот и позвоню. Это же надо, только учебный год начался, а ты уже такое вытворяешь! Представляю, что будет дальше. После уроков к Алене Викторовне, поняла? Я ей позвонила, она будет ждать.
Классная покачала седой головой, потом вышла, оставив меня одну. Я не стала спорить. Визит к Алене Викторовне подразумевал своеобразную порцию веселья. Она была нашим школьным психологом. Той самой, кто в прошлом году заваливал меня всевозможными тестами с целью изучения моей самооценки, по ее мнению, заниженной. Но тесты показывали нормальные результаты.
Я долго училась скрывать эмоции. Знала, как отвечать на тот или иной вопрос. Посвятила этому несколько месяцев, прочитав массу литературы по психологии. Иногда возникало ощущение, что я знала больше, чем только пришедшая к нам на работу Алена. Да меня можно было проверять хоть на детекторе лжи. Они бы все равно ничего не узнали.
Я невольно улыбнулась, вспомнив прошлогодние беседы. Интересно, что она выдумает на этот раз? Читать морали не в ее правилах. Неужели начнет заставлять меня отвечать на идиотские вопросы?
Каткова больше не подходила, новенький не лез с разговорами. Даже Сашка Маркин молчал, не обращая на меня внимания. Надо было давно побить Каткову – она меня бесила все эти годы. Хотя я знала: придет время, и она станет наигранно вежливой, ведь наверняка понадобится что-то списать. Это не за горами. Или теперь она долго не подойдет ко мне?
Она сидела надутая, держала в одной руке зеркальце, другой рукой пыталась закрасить небольшую ссадину, что осталась на лице. Странно, неужели не пойдет жаловаться папочке или снимать побои? Будет мстить? Кажется, она даже не смотрела в мою сторону или не считала меня достойной внимания.
Следующий урок еще не начался, когда подошла Алинка. Я окинула ее взглядом, представляя себе, сколько пирожных та успела съесть за лето. Скоро будет как наша тетя Тамара, начнет ходить и жаловаться всем на одиночество.
– Слушай, Карина! А здорово ты ее отделала! Давно пора проучить Лерку, – зашептала она тихо, чтобы никто не услышал, что против Катковой настроен еще кто-то.
– А тебе чего? – спросила я, глядя на нее в упор.
