то ли дождь.
– Эй, малец, – окликнул стражник, – ты чьих будешь?
Несда не услышал его и не обернулся.
– А может, ничьих, – ответил сам себе жалостливый кметь. – Божья птаха.
– Неспокойная ночка была, да-а, – сказал второй стражник, почесывая под шапкой. – Слыхал, что сменные баяли? Переяславский княжич прискакал-де бешеный, ломился в ворота. Про душегубство кричал чегой-то.
– Я ж с тобой был, – напомнил первый, – слыхал небось, не безухий.
– Ну да, ну да, – покивал другой. – Так этот мальчонка, может, видал там чего? Ишь, горестный какой.
– И верно! Соображаешь, Тулук, – с уважением сказал первый и проорал во всю глотку: – Эй, малец!
Но мальца и след уже затерялся среди квелых поутру, зевающих холопов, тяжело бредущих торговцев-коробейников и баб-портомой с огромными корзинами тряпья, собравшихся на речку.
Несда тихо подошел к отцову двору, в последний раз растер грязь на лице и сосредоточенно предстал перед кормильцем. Дядька Изот сидел сгорбленный у ворот на обрубке колоды, обхватив голову руками. Ясное дело – хозяйское чадо сгинуло без вести, кормильцу первому за пропажу отвечать. Дядька Изот к тому же добрый, к дитю всей душой расположен.
– Вот он я, дядька, – сказал Несда, сделав голос потверже, чтобы не дрожал.
– Ах ты ж, – всплеснул руками кормилец, подскочил и давай ощупывать и оглядывать чадо. – И где же ты был, изверг!! Аж чуть голова моя не поседела! Кто тебя так измордовал?!
– Пусти, дядька, – отбивался Несда, – никто, сам. В лесу заблудился.
– В лесу! Боги святы! Да как ты там оказался-то ночью?
– Не спрашивай меня ни о чем, дядька Изот. Все равно не скажу. И отцу не скажу.
Несда всхлипнул.
– Ну вот, и очи намокли! Ах дите ты, дите, – сжалился кормилец и прижал его к себе. – Ну, не говори, не говори. Поплачь, ежели хочется. А хозяину и не до тебя теперь. Нынче всем плакать хочется.
Несда вырвался из объятий.
– Что случилось, дядька? Отчего отцу не до меня?
– Эх!
Кормилец безнадежно махнул рукой и пошел во двор. Несда догнал его и дернул за рукав.
– Говори!
– Прискакал незадолго до тебя Балушка.
– Отцов холоп? Да ведь его на весло посадили, в Корсунь…
– То-то и оно. Он да еще двое от всего обоза остались.
– Куманы? – задохнулся Несда.
– Они. Одну лодью, говорит, взяли, а две сожгли. Перебили всех, ночью.
Несда рванулся к дому, но вдруг остановился.
– А Даньша?
Дядька Изот молча повесил голову. От крыльца навстречу Несде, гремя бубенцами-подвесками, выбежала Баска в рубашонке без подпояски. С тихим сопеньем ткнулась ему в ноги. Он погладил сестренку по голове, взял за руку и увел в дом. В сенях ее подхватила нянька, стала выговаривать за непослушание.
В доме
