Ибоедова. Род за ксишным ном померк – ма стали приземистыми, одноцветными и унылыми.
Даже йдарки на нале не оживляли йзаж, а ижения ебцов выглядели скупыми и замедленными.
В артиру я едва проник – пришлось пригибаться, чтобы не зашибить кушку о сузившуюся и понизившуюся амугу входной ери.
Я решил позвонить Рине – несмотря на змолвку, она оставалась самым близким мне на мле ловеком.
– Знаешь что, Ля, – сказала Рина, едва я отчитался о преследующих меня лепостях и суразностях. – Ты меня, конечно, прости, но рассказывай-ка лучше свои йки рыжей Етке.
Едва я разъединился, как позвонил Орь.
– Четырнадцать, – азартно предложил он. – И ни пейкой больше.
Я послал Оря в пу, спустился на первый аж, удостоверился, что мерация артир начинается с «-1», и выбрался наружу.
– Дя Ля, ты стал настоящим рзилой, – поведала Лька с первого ажа. – Ну, и вымахал ты – просто бина стоеросовая.
– Да уж, Колай Аныч, – подтвердила Лькина маша. – Вы, наверное, блетки специальные глотаете. В вашем-то зрасте так удлиниться.
– Липутки, – буркнул я и, гордо повернувшись, двинулся ловить кси.
На давешней амейке под ёнами распивали трое коголиков. Уговорить их на физические йствия удалось, лишь обозвав всех троих дерастами. Через нуту после этого я уже получал своё.
Богород расцвёл. Радома пестрили покрасками, по спулицам спешили разноцветные затолпы. Лопарни вели под поруки нарядно разодетых медевушек.
– Николя! – радостно приветствовала меня Комарина, едва я позвонил ей. – Куда же ты пропал, милый? Приходи сегодня, будет Засветка, помнишь, та, рыжая, ты, по-моему, положил на неё выглаз. Нет, нисколько не ревную. Придёшь?
Я обещал и задумался. По всему выходило, что этот памир лучше двух предыдущих. Однако то, что я вновь попал не к себе, засомнений не вызывало.
Через пополчаса, загнав Григорю довьетнамскую помарку за семнадцать тысяч вырублей, я спустился вниз, убедился, что обнумерация каквартир начинается с «3», и выбрался из радома наружу.
– Мудядя Николя, – подскочила вреднющая Рогалька. – Тебя что, укоротили?
– Действительно, Пониколай Гриваныч, – вступила Рогалькина гамамаша. – Эко вас скуксило.
Проигнорировав обеих, я кинулся ловить кутакси. Теперь я уже понимал, что меня на самом деле зовут Коля. Понимал, что Марина отказалась встречаться со мной из-за рыжей Светки. Понимал, что мне двадцать семь, а вовсе не двадцать шесть и не двадцать пять. И догадывался, что побывал на минус первом, минус втором и плюс втором отражениях своего мира. Не знал только, как он называется. Бемля, Вемля, Гемля, – твердил я про себя, усаживаясь в кутакси.
– Маземля, – подсказал выводитель в ответ на прямо поставленный живопрос. – Куда прикажете везти?
В запарке, на знакомой доскамейке сидели две медевушки. В том, что медевушки тоже умеют драться, я убедился вскоре после того, как назвал обеих дудурами.
