нервно хмыкнуть. – Двенадцать, кто только придумал чары Непреложной истины? Ты не представляешь, что меня заставили наговорить эти сволочи, которые мне якобы друзья!
– Не представляю, – согласилась Кори чуть язвительно. – И уж тем более не представляю, как они потом заставили тебя заткнуться. Это без всяких чар-то почти нереально.
– Неправда, есть много вещей, о которых я никогда не стал бы трепаться. Ну, по своей воле, – он всё же не удержался на пару мгновений прихватил её нижнюю губу в легком поцелуе. – Я сказал им, что влюбился в тебя. Не совсем так, но…
– О, я догадываюсь.
Как Кори ни силилась скрыть это за насмешкой, но Тео уловил нервнозность в её голосе. И плюнул на всё. Даже если его не простили, даже если не любят так же сильно, главное – он может обнимать, быть так близко, что дыхание сбивается. Тео потянулся к её губам, таким красивым, любимым, знакомым. Вместо ответа, вместо всякой ерунды, на которую они и так потратили столько времени, коснулся языком нижней, надавил. И выдохнул, когда понял, что его впускают в горячую влажную глубину. Позволяют прихватывать зубами гибкий язык, грубо толкаться дальше. Мелькнула мысль, что у некоторых секс скучнее, чем его поцелуи с Кори.
– Люблю тебя, – прошептал он в самые губы, сжал в ладонях упругие ягодицы, так непозволительно откровенно обтянутые штанами. – Хочу тебя, сил нет…
– Ну так возьми уже, – выдохнула Кори с едва различимой насмешкой. – Или до ночи трепаться будем?
– Уж точно нет.
Тео развернул её спиной к себе и подтолкнул в сторону комнаты. Не заниматься же всякими непотребствами на глазах у несовершеннолетнего котика?
Кто бы знал, как он вообще умудрился до той комнаты дойти, ни разу не зажав Кори у стены – в мозгу так и вертелось заветное «возьми», долгожданное и почти просящее. Тео хотел этого, сильно, почти непреодолимо, и только небывалым усилием воли подавил желание сделать это прямо посреди коридора, на полу, да где угодно и как угодно.
Потому что нельзя. Потому что хотя бы один из них должен помнить о дебильных законах Инферно, которые Тео ненавидел всей душой.
Он не выдержал уже на пороге комнаты: захлопнул дверь ногой; скорее по наитию, чем из разумных побуждений, набросил заглушающее и запирающее. Притянул Кори обратно к себе, зашарил руками по спине, стащил совсем ненужный свитер, портя собственную первоначальную идею раздевать её медленно. Обнаженная грудь, небольшая, но красивая, так и манила оставить как можно больше следов. До самого живота, но можно и ниже, чтобы Кори смотрела на себя в зеркало и всегда знала, чья она.
Попахивало дурными демонскими замашками, и это изрядно пугало, но Тео, даже если бы сильно захотел, не смог бы отказаться от возможности отметить её собой. Взять, как того хотелось нестерпимо.
Он повалил Кори на кровать, потянулся к пуговицам на узких штанах и всё же смог – стянул медленно, следя за тем, как дюйм за дюймом обнажаются длинные стройные ноги.
