гостей. Сначала корону Аро, потом корону Вас, а может, и наоборот. Загребин вошел за ними.
– Добрый вечер, – сказал он.
Загребин был официален и несколько торжествен. Светлые волосы зачесаны назад, на макушке хохолок.
– Разрешите представить, – произнес он, – наших гостей. С сегодняшнего дня – членов экипажа.
Гости заняли все свободное место между столом и дверью. Они были на голову ниже Загребина, но куда тяжелее и массивнее. Хвосты они закинули на плечи, чтобы не задеть мебель. Концы хвостов, роговые, раздвоенные, чуть шевелились. Гостям было тесно и неуютно. Они волновались.
– Добрый вечер, – сказал один из гостей.
На груди у него висела черная коробочка лингвиста.
Члены экипажа по очереди подходили к гостям, чтобы представиться. Все отлично понимали, что этого не следует делать – церемония затянулась, каждому приходилось огибать стол, протискиваться между стульями, потом возвращаться на свое место. Загребин не догадался сказать: сидите, но ошибку исправлять не стал, а отступил на шаг, в дверной проем.
Когда дошла очередь до Снежи́ны, она протянула руку, и рука короны, тонкая, шершавая, как газетный лист, легко сомкнулась вокруг ее кисти. Снежи́на посмотрела в глаза гостю, отклонив голову подальше от страшноватого рога на хвосте. Глаз было несколько. Они протянулись цепочкой поперек головы.
– Корона Аро, – сказал гость.
Чешуйчатая зеленая кожа на его теле оказалась тонким комбинезоном.
– К сожалению, – добавил Загребин после того, как Малыш, последний из членов экипажа, вернулся на свое место, – наши гости не могут обедать с нами в кают-компании. У них есть запас питания, которое отличается от нашего…
Снежи́не показалось, что со стороны буфетной донесся вздох облегчения.
Корона Аро – он был в более темном комбинезоне – потрогал концами соединенных перепонками пальцев сиденье кресла. Руки его были такими длинными, что ему даже не пришлось нагибаться. Загребин указал короне Вас кресло по другую руку от себя. Сам не сел – ждал, когда усядутся гости.
– Рискните, – сказал Павлыш.
– Разумеется. – Аро как-то сжался с боков, вытянулся, мягко вошел в круг сиденья, охваченного подлокотниками, и замер, будто ждал, не упадет ли кресло.
– Очень удобно, – сказал он.
– Интересно, сколько они весят? – спросила шепотом Снежи́на у Павлыша.
За столом наступила секундная тишина, и все услышали шепот Снежи́ны.
За Павлыша ответил Аро:
– Около ста тридцати килограммов.
Баков посмотрел на Снежи́ну укоризненно. Он умел укоризненно смотреть на практикантов. Снежи́на не поднимала глаз, но чувствовала его взгляд.
– А я – сорок шесть, – сказала Кирочка Ткаченко, чтобы разрядить неловкую паузу.
– Спасибо, – ответил Аро.
Гришка в белом передничке заглянул в кают-компанию и спросил:
