кажется, не плохо, – сказал он. – Но…
Чисто русским жестом он почесал затылок.
– Я потом с вами, товарищ Момыш-Улы, пройдусь. Посмотрю на местности… Обстановку знаете, товарищи?
Ответили неуверенно.
Панфилов достал из полевой сумки карту, уже чуть потрепанную, чуть потертую в сгибах, развернул и расстелил поверх схемы.
– Давайте-ка, товарищи, поближе, – сказал он. – Противник прорвался здесь и здесь.
Он указал несколько пунктов вблизи Вязьмы и, оглядев лица – всем ли видно, всем ли понятно, – продолжал:
– Наши войска дерутся в районе Гжатска и Сычовки. Вот главные узлы сопротивления.
Не нажимая, он очертил тупым концом карандаша несколько неправильной формы кругловатых фигур в различных местах карты. Потом опять оглядел всех нас.
– Вы, может быть, думали, – сказал он, положив карандаш, – что вояки, которые в эти дни проходили мимо нас, это и есть наша армия?
Он улыбнулся, от маленьких глаз побежали гусиные лапки. Никто не решился кивнуть, только Заев мотнул головой.
– Признавайтесь, думали?
Никто не ответил. Панфилов затронул то, что тяжестью лежало на сердце у каждого.
– Нет, товарищи, армия дерется. Вы думаете, немцы дали бы нам сидеть здесь столько времени, если бы с ними не сражались наши боевые части? Сейчас противник вышел к нашей линии, но небольшими силами… Его сковывают войска, которые сражаются у него в тылу. У дивизии очень растянутая линия, но…
Панфилов помолчал.
– Нашей дивизии придано несколько артиллерийских противотанковых полков. Цифру я вам не назову. Это артиллерия Главного Командования.
Вновь взяв карандаш, Панфилов опять стал смотреть на карту. Его стриженая голова, черные волосы которой, казалось, были поровну – баш на баш – перемешаны с белыми, склонилась, пробегающие по топографическим значкам глаза сощурились, словно стараясь разглядеть что-то неясное.
– В чем же теперь задача? – негромко произнес он, как бы спрашивая самого себя. – Задача в том, чтобы встретить немцев этой артиллерией там, где они нанесут главный удар. Можете, товарищи командиры, передать это бойцам. Впрочем… Через сколько времени, товарищ Момыш-Улы, сможете собрать батальон?
– По тревоге, товарищ генерал?
– Нет, зачем по тревоге… Час достаточно?
– Да, товарищ генерал.
Приезжая к нам, Панфилов обычно после проверки боеготовности беседовал с батальоном. Он достал часы и подумал, поглаживая большим пальцем стекло.
– Не надо, товарищ Момыш-Улы. Не смогу – этот маленький старшина не позволяет, – он указал на часы. – Ну вот, товарищи командиры, начнем воевать… Полезет немчура – уложим. Еще полезет – еще уложим. Перемалывать будем…
Панфилов поднялся, и все тотчас встали.
– Перемалывать…
Панфилов повторил это слово и словно прислушался, как оно звучит.
– Вы
