батальон, уже выведенный за город, в станицу Талгар, за двадцать пять километров от Алма-Аты, я должен был ехать с попутной машиной.
Встав рано, часов в пять – когда в штабе еще стояла тишина, – собравшись, я вышел во двор.
Машина запаздывала. Мне захотелось навестить напоследок Лысанку. Пройдя на конюшню, я похлопал, погладил ее. Мягкими губами она тянулась к ладони, привыкши получать от меня кусочек хлеба или сахару за послушание. Я не дал – не за что… Она стала на месте выделывать испанский шаг передними ногами, как я ее учил. Я улыбнулся, быстро оседлал и вывел.
Проделав верхом несколько кругов по двору рысью, я перешел на манежный галопчик, потом, о чем-то думая, на испанский шаг.
Было, как я сказал, очень рано. Двор казался пустынным.
Вдруг я услышал:
– Сумеете ли вы, товарищ Момыш-Улы, и в военном искусстве быть таким же мастером?
На крыльце стоял генерал. Сконфуженный, я соскочил.
– Продолжайте, продолжайте, – сказал Панфилов. – Я с удовольствием наблюдаю.
Он подошел.
– Вот, оказывается, что за вами водится… А там, – он показал вдаль, – сумеете так управлять?
Я ответил:
– Знаете, товарищ генерал… Один раз мне уже точь-в-точь это было сказано. То есть не то чтобы сказано, но…
– Ну-ну…
– Было сделано так, что я целый год переживал…
– Любопытно, любопытно… Расскажите…
Но я уже раскаивался. Черт меня дернул за язык. Зачем я буду отнимать у генерала время историями из своей жизни, которые интересны только мне? Стараясь быть кратким, я сказал, что когда-то, младшим лейтенантом, грубил начальникам, орал на подчиненных, не умел дисциплинировать взвод. На меня налагали взыскания, сажали под арест, а потом вызвал командир полка и прочел странную лекцию об управлении лошадью. Он сказал так: «Знаете ли вы, что такое управление? Пример машиниста на паровозе или водителя автомашины вам, степному человеку, будет малопонятен…» И он стал говорить о лошади. Его лекция подействовала.
– Нет, вы подробнее. Что он вам сказал? – выспрашивал Панфилов.
– Это всем известно, товарищ генерал. Это я знал и без него…
– А все-таки?
– Он говорил о хорошем всаднике. О том, что хороший всадник может дать свечку, пройтись испанским шагом и даже станцевать. Потом о средствах управления. Это, во-первых, поводья – трензельные и мундштучные, движение мизинчиком – это уже управление.
– Так, так… Любопытно…
– Сказал, что хороший всадник никогда не двигает всей рукой или даже кистью… Лошадь дергают только свинопасы. Ну и так далее, в таком же роде…
– Нет, нет… Продолжайте. Что еще он говорил?
Панфилов, казалось, был до чрезвычайности заинтересован. Он улыбался, морщины около глаз играли.
– Говорил о других средствах управления… Перенос точки опоры на спине лошади, незаметный для глаза, – тоже управление… А нога всадника? Существует
