человека.
– Жаль.
– Почему?
– Это очень интересно – все испытать.
– Достаточно одного раза.
– Вы чем-то расстроены? Вы устали?
– Да, – ответил Драч.
Девушка осторожно протянула руку и дотронулась до панциря.
– Вы что-нибудь чувствуете?
– По мне надо ударить молотом, чтобы я почувствовал.
– Обидно. Я вас погладила.
– Хотите пожалеть меня?
– Хочу. А что?
«…Вот и пожалела, – подумал Драч. – Как в сказке: красавица полюбит чудище, а чудище превратится в доброго молодца. У Геворкяна проблемы, датчики, графики, а она пожалела – и никаких проблем. Ну, разве только высмотреть поблизости аленький цветочек, чтобы все как по писаному…»
– Когда выздоровеете, приезжайте ко мне. Я живу под Таллином, в поселке, на берегу моря. А вокруг сосны. Вам приятно будет там отдохнуть.
– Спасибо за приглашение, – поблагодарил Драч. – Мне пора идти. А то хватятся.
– Я провожу вас, если вы не возражаете.
Они пошли обратно медленно, потому что Кристина считала, что Драчу трудно идти быстро, а Драч, который мог обогнать любого бегуна на Земле, не спешил. Он послушно рассказывал ей о вещах, которые нельзя описать словами. Кристине казалось, что она все видит, хотя представляла она себе совсем не так, как было на самом деле.
– Я завтра приду к той скамейке, – тихо проговорила Кристина. – Только не знаю, во сколько.
– Завтра я, наверное, буду занят, – сказал Драч, потому что подозревал, что его жалеют.
– Ну, как получится, – отозвалась Кристина. – Как получится…
Драч спросил у Полачека, который копался в моторе мобиля, где Геворкян. Полачек ответил, что у себя в кабинете. К нему прилетели какие-то вулканологи, наверное, будут готовить нового биоформа.
Драч прошел в главный корпус. В предбаннике перед кабинетом Геворкяна было пусто. Драч приподнялся на задних лапках и снял со стола Марины Антоновны чистый лист бумаги и карандаш. Он положил лист на пол и, взяв карандаш, попытался нарисовать профиль Кристины. Дверь в кабинет Геворкяна была прикрыта неплотно, и Драч различал густой рокот его голоса. Потом другой голос, повыше, сказал:
– Мы все понимаем и, если бы не обстоятельства, никогда бы не настаивали.
– Ну никого, ровным счетом никого, – гудел Геворкян.
– За исключением Драча.
Драч сделал два шага к двери. Теперь он слышал каждое слово.
– Мы не говорим о самом Драче, – настаивал вулканолог. – Но должны же быть подобные биоформы.
– У нас не было заказов в последнее время. А Саразини будет готов к работе только через месяц. Кроме того, он не совсем приспособлен…
– Но послушайте. Вся работа займет час, от силы два. Драч провел несколько месяцев в значительно более трудной обстановке…
– Вот именно поэтому я не могу рисковать.
Геворкян
