даже по сравнению с выскочкой-Японией. Мы ухитрились проиграть с «сухим счетом» и сухопутные, и морские сражения. Например, в Цусимском морском сражении японцы меткой стрельбой с дальней дистанции утопили четыре из пяти новейших броненосцев российского флота, а пятый – броненосец «Орел» – с разрушенной артиллерией и огромными пробоинами в борту, который чудом держался на плаву, был приведен в японский порт под японским же флагом. Когда пленные русские моряки «Орла» увидели сразу после боя в том же порту вражеский флагман – броненосец «Микаса», который был одного класса с «Орлом», – то они не поверили своим глазам. Он был как новенький, без каких-либо видимых повреждений. Однако именно по нему во время сражения, согласно приказу командующего адмирала Рожественского, палила вся русская эскадра. Либо мы очень плохо стреляли, либо у нас были никуда не годные снаряды. Позднее выяснилось, что сработала и та причина, и другая. Короче говоря, война при посредничестве США окончилась подписанием унизительного для России Портсмутского мира, итоги которого были аннулированы только в 1945 году. Да тут еще недалекие охранители устроили 9 января массовое побоище рабочих на Дворцовой площади. Короче говоря, дорога для революции 1905 года оказалась открытой.
Эта революция была подавлена, но послужила хорошей школой для будущих вождей Октябрьского переворота, для Троцкого, например, который уже тогда показал себя способным руководителем масс. А проблемы, унаследованные от многовекового крепостного рабства, не решались. Иногда даже усугублялись. Вспомним разгон митинга 18 октября 1905 года.
17 октября 1905 года император Николай II издал Манифест с обещанием политических реформ и гражданских свобод. А на следующий день, 18 октября, состоялся митинг студентов и преподавателей у Технологического института в Петербурге. Митинг был разогнан полицией и эскадроном конной гвардии. Некоторые демонстранты были ранены. Среди них – молодой приват-доцент, историк, будущий советский академик Е. В. Тарле (впоследствии автор популярных книг о Наполеоне и Талейране). Либеральные противники самодержавия быстренько отпечатали в частной типографии значительным тиражом почтовую открытку с фотографией Тарле на больничной койке с перебинтованной головой. Из Петербурга открытка через почту распространилась по всей России. Ранение приват-доцента, конечно, не шло ни в какое сравнение с январским Кровавым воскресеньем, но подрывало доверие к новому Манифесту. Судя по воспоминаниям царского премьер-министра С. Ю. Витте, эта почтовая открытка сыграла свою роль в усилении антиправительственных настроений в обществе и доставила немало тревожных минут правительству.
Но главное было, конечно, в другом. Произошла девальвация национальной идеи, что русский народ – народ-богоносец во главе с царем – помазанником Божиим. До тех пор, пока народ благосклонно воспринимал эту идею, он в какой-то мере мог свысока смотреть на Европу. Народ убедили
