в колокола перезванивали. Чуть кто встретится с кем, сейчас спрашивает: куда, мол, родимый? «К Ивану Липатычу, золотой. Недохваточки разные есть». – «Ох, не ходи, пуще зверя лютует. Меня сейчас в три шеи со двора-то пугнул, делов, говорит, очень много».
– Иван Липатыч? А Иван Липатыч? – спрашивает бабенка одна молоденькая и робко за рукав лупилу дергает.
– Ну што ты? – огрызается он на нее, а сам на дворе у амбара стоит, овес от мужиков принимает.
– Я вот яичек тебе в подарок к празднику принесла. Куды сложить повелишь?
– Спасибо. Жене поди отнеси, да не мешайся ты тут.
– А я было вот поспрошать хотела тебя: холстинки ты у меня не возьмешь ли?
– Не надо. Ступай, не мешайся.
– А то взял бы, кормилец! Хороша больно холстина-то, тонка уж очень она у меня.
– Ну, ну, давай, – не мешайся. Положи вот тут да на Фоминой за деньгами приходи. – Это уж так, ради одной потехи, сказал Иван Липатыч бабенке, чтобы на Фоминой приходила, потому бабенке сейчас деньги надобились, так он посмотреть хотел, как заорет она, ежели он ей денег не даст.
Точно что бабенка захныкала было и на месте, как коза голодная, заметалась.
– Да как же, касатик? Мне вить сейчас деньжонки-то надобны.
– Ну, ну, хорошо. Не мешай только. Сколько дать-то тебе? Будет три гривенника, што ли?
– А вот я смеряю сейчас. По двадцати с грошиком за аршин положь. Уж ты там сам разочтешь.
– Есть тут мне когда дожидаться тебя! На-ка вот полтинник получи, да не мешай ты тут, а то не возьму.
Рада бабенка полтиннику, и хоть думала она за холстину свою рублика четыре получить, и хоть она все-таки топочется как-то нескладно и головою вертит, получая полтинник, но все же рада, что успела товар свой продать. А тут уж целая куча мужиков и баб стоит, своей очереди дожидается. Без шапок все, ровно перед начальником, стоят и мнутся, с ноги на ногу тихохонько переступают.
– За милостью вашей, Иван Липатыч, Рождеством еще ржицы вам привозил, маленько должку оставалось, – получить бы желательно было.
– Некогда мне с тобой разговаривать. В слободное время толкнись, получишь сполна, а теперь не мешай.
– Надобно нам очинно деньги-то…
– Разговаривай по субботам. Мне, думаешь, не нужны деньги-то? Расходу-то побольше твоего держим.
– Вестимо побольше, – уныло поет мужик, – только ты выручи меня, Христа ради.
– Иди уж, иди поскорей, – шепчут мужику из толпы…
– Батюшка, Иван Липатыч! Снабди ты мне, Бога ради, три серебра! Я тебе вот и заклад принесла, – плачет старуха-мещанка и какое-то старое ситцевое тряпье благодетелю показывает.
– Нет у меня такой суммы. Не мешай, бабка.
– Батюшка! Сына становой в кандалы кует – откупить хочу. Родителя твоего покойного знала. Он мне давал, бывало,
