Мигель все курил и, широко расставив ноги и заложив руки за спину – любимая поза моряков, – любовался окрестностями.
– Смотрите, смотрите! – сказал он вдруг.
– Что такое? – спросил граф, обернувшись.
– Сюда галопом несется всадница. Что за странная фантазия скакать в такую жару!
– Где? – спросил граф.
– Вон там, капитан, – ответил Мигель, протягивая руку.
Граф устремил взгляд в ту сторону, куда указывал Мигель.
– Эта лошадь взбесилась! – вскричал он через минуту.
– Вы так думаете, капитан? – спокойно спросил матрос.
– Я уверен! Посмотри, теперь она ближе. Всадница отчаянно вцепилась в гриву, несчастная погибла!
– Очень может быть, – философски заметил Мигель.
– Скорее, скорее! – вскричал капитан, бросаясь в ту сторону, откуда неслась лошадь. – Необходимо спасти эту женщину, даже если бы нам пришлось погибнуть!
Матрос ничего не ответил, он только из предосторожности вынул трубку изо рта и положил ее в карман, после чего побежал за своим капитаном.
Лошадь мчалась как ураган. Это была берберийская лошадь чистейших арабских кровей, с маленькой головой и тонкими ногами. Она бешено скакала по узкой тропинке, в глазах ее сверкали молнии, а из расширенных ноздрей как будто вылетал огонь. Всадница, ухватившись обеими руками за длинную гриву, обезумев от страха, чувствовала себя погибшей и время от времени глухо вскрикивала. Далеко позади нее, почти неприметными точками на горизонте, во весь опор скакали несколько всадников. Тропинка, по которой мчалась лошадь, была узкой, каменистой и вела прямо к глубочайшей пропасти, к которой лошадь неслась с головокружительной быстротой. Только безумец или человек, наделенный мужеством льва, мог пытаться спасти несчастную женщину. Однако оба моряка, не рассуждая и не колеблясь, стали друг напротив друга по правую и левую сторону дороги и молча ждали. Они поняли друг друга.
Прошло две или три минуты, и лошадь пролетела мимо подобно вихрю, но граф и матрос молниеносно кинулись к ней, ухватились за поводья, и бешеное животное потащило их. С минуту продолжалась борьба разума с животной силой, наконец лошадь была побеждена и, хрипя, повалилась на землю. Граф схватил на руки молодую женщину, столь чудесно спасенную, и отнес ее на дорогу, где почтительно положил на землю. Всадница от страха лишилась чувств.
Граф, догадываясь, что подъезжавшие всадники приходились родственниками или друзьями той, которой он оказал такую важную услугу, привел в порядок свою одежду и молча ждал, с восхищением глядя на молодую женщину, распростертую у его ног.
Это была восхитительная семнадцатилетняя девушка, с тонкой и гибкой талией, с прелестнейшими чертами лица; черные волосы, длинные и шелковистые, выбились из-под сетки, удерживавшей их, и душистыми локонами рассыпались по лицу, легкий румянец указывал на быстрое возвращение
