медицине, химии, философии и, по слухам, еще в нескольких других областях. При этом он так и не смог получить водительские права, хотя семь раз пытался. «Вы бы видели, как он ходил по улицам, – вспоминает одна из его бывших студенток, Майя Бар-Хиллел. – Штаны задирались едва ли не под шею, у него были сутулые плечи и гигантский подбородок. Он разговаривал сам с собой и размахивал руками. Но его разум привлекал молодежь со всех уголков страны».
Что бы Лейбович ни преподавал – а казалось, нет такого предмета в университете, которому он не смог бы учить, – он никогда не упускал возможности превратить урок в шоу. «Конечно, я учился у него тому, что называлось биохимией, но это было в основном про жизнь, – вспоминает еще один студент. – Большая часть занятий посвящалась объяснению, какой идиот Бен-Гурион». Речь шла о Давиде Бен-Гурионе, первом премьер-министре Израиля.
Одной из любимых историй Лейбовича была про осла на равном расстоянии от двух вязанок сена. Осел не может решить, какой пучок сена ближе к нему, и умирает от голода. По словам Лейбовича, какое бы решение осел ни принял, в какую из сторон ни пошел бы, он пришел бы к сену и съел его. А вот когда решения принимаются людьми, то они становятся гораздо более сложными. И добавлял: «Что происходит со страной, когда осел принимает решения, которые должны делать люди, вы можете ежедневно узнавать из газет». Его класс всегда был полон.
Лейбович славился не только тем, что говорил, но и звуком, который издавал кусок мела в его руке. Он стучал им по доске, когда хотел обратить внимание на то, что написано там. Получалось, как будто стреляли.
Даже в столь юном возрасте и в тех условиях можно было определить направление в сознании Дэнни, которому он сопротивлялся. Повсюду витал дух Фрейда, но Дэнни не хотел, чтобы кто-то врал на его кушетке, и не хотел врать сам на кушетках других. Он решил не придавать особого значения опыту своего детства и даже своим собственным воспоминаниям: почему его должны беспокоить другие люди?
К началу 1950-х многие психологи полагали, что следует отказаться от амбиций по изучению внутренней работы человеческого разума. Если вы не можете наблюдать за тем, что происходит в сознании, невозможно даже делать вид, что вы изучаете его. Достойным научного внимания было признано то, что могло быть подвергнуто научному изучению – поведение живых существ.
Доминирующей научной школой стал бихевиоризм. Его король, Б. Ф. Скиннер, во время Второй мировой войны был нанят ВВС США, чтобы обучить голубей направлять бомбы[14]. Скиннер научил голубей, посаженных в специально созданные бомбы, долбить клювами по изображению цели, тем самым направляя к ней бомбу. При попадании клювом в нужное место птицы получали корм. (Их энтузиазм испарялся, когда зенитки открывали ответный огонь, поэтому до боевого применения не дошло.)
Успех Скиннера с голубями положил начало невероятно популярной идее, что поведение животных объясняется не их мыслями и чувствами, а внешними
Бомбардировщики во время бомбометания не могли менять курс полета и поэтому были очень уязвимы для зенитного огня. Управляемые бомбы дали бы им возможность маневрировать. –
