ней видела? Вот то-то же. Её контора застолбила, не тебе освобождать.
Берегиня подняла с земли самокат, с прищуром глянув на кота.
– Передай своему хозяину, чтобы руки свои от девочки убрал. Я ей суженого привела, так что ничего у Яниса не получится. Так-то!
Махнув на прощание Домовому, Алёна выкатилась со двора, сменив образ худенькой восьмилетки на тело девушки-подростка.
* * *
Прозрачные летние сумерки опустились на утомленный жарой город. Улицы и дома отдавали накопленное за день тепло, превращая июньский вечер в томную и сладкую пору. Из подвала вышел мужчина, присел на скамеечку около подъезда и закурил. Подняв голову вверх, взглядом нашел первую звездочку, драгоценным камнем сверкнувшею на темно-синем бархате неба. Затянулся, с наслаждением вдохнув густой, пахнущий ментолом дым. Иногда, после принесения жертвы, его тянуло именно на ментол, и он даже не знал, почему происходит именно так.
А участок, напитанный свежей жертвенной кровью, оживал. Под ногами тихо и гулко дрожала земля, едва слышно сотрясаясь от текущей по трубам силы.
Мужчина поднялся со скамьи, провел ладонями вдоль тела, заставляя капли жертвенной крови скатиться с одежды, чтобы впитаться в разогретый асфальт. Подземный гул усилился, как только крошечные алые брызги достигли переплетения труб. Все верно, до последней капли…
Подхватив отрезок трубы толщиной в руку, он легким шагом направился прочь от подвала, не обращая внимания на женщину с пакетами, которая возвращалась из магазина домой.
– Кыс-кыс, – крикнула она, остановившись. – Кыся, иди, колбаски дам.
Он обернулся, смерил взглядом худую и явно утомленную воцарившейся на улице жарой кошатницу. Впрочем, кошки на то и кошки, чтобы уходить, не прощаясь.
– Ну, как хочешь, – пожала плечами случайная свидетельница. – Я тебе тут, у подъезда положу. Кушать захочешь, сразу прибежишь…
Зашуршав пакетами, сердобольная любительница животных, вошла в подъезд, громко лязгнув дверью.
– Себе положи, – фыркнул он, снова закуривая. – Надо бы заскочить в контору, а потом можно немного выпить…
* * *
Адель любила бывать в этом баре, любила за непередаваемую атмосферу, которая здесь царила. Открылся бар лет двадцать назад, и с той поры совершенно не изменился, напротив, лишь обрастал мелкими деталями интерьера, становясь все больше похожим на старый, списанный на берег корабль.
Вечер был в разгаре, поэтому на втором этаже, куда вела узкая лестница с перилами из толстенных канатов, через равные промежутки завязанных узлами, совершенно не было мест. Оставалось сесть только в нижнем зале, где оказались свободными два небольших стола у самых колонн-опор, державших балкон верхнего яруса. Старинный костюм водолаза с металлическим шлемом на голове и коваными ботинками на ногах, привычно встретил посетителей блеском начищенных поверхностей.
– Еще немного, и места остались бы только в лодке, – привычно повторила бородатую
