помочь, если вы не покажете, над чем работаете, ведь, если вы не забыли, я здесь именно для того, чтобы помогать.
– Договорились, – кивнула я. – Я подготовлю эти куски, когда вернусь домой. – А потом ушла, резко прервав встречу. Я была готова разрыдаться, и не хотела, чтобы она видела меня плачущей. Где-то в глубине души я рассматривала ее требование как предательство, словно она вдруг решила поменять правила в самый разгар игры, а это было несправедливо.
Но я была зла и на саму себя, ведь я знала, что не права. Я прекрасно осознавала, что обратная связь является частью творческого процесса, и что Бет еще во время нашего первого свидания сказала, что не позволит мне терять время даром, пока я в «Мелете». Мы жили здесь уже шесть недель, а я еще ничего не показала из того, что написала, а значит, не воспользовалась ее опытом и мастерством. И не по какой-то достойной причине, а просто из опасения, что она скажет мне, что я недостаточно хорошо пишу, и никогда не смогу написать ничего стоящего.
Марин в студии я не обнаружила, но упорно продолжала идти в том же направлении в надежде, что, может быть, сумею найти студию Эвана. Я все еще была в слишком паршивом настроении, чтобы оставаться наедине с собой.
Здания студий располагались группами в соответствии с назначением, но все поодаль друг от друга. Большие студии со стеклянными стенами стояли отдельно от тех, которые занимали музыканты и те, кто посвятил себя изобразительному искусству. Многие из обитателей студий украсили двери или повесили знаки, говорящие о том, чем они занимаются. Марин развесила свои старые пуанты на ветвях дерева, растущего у входа в ее студию, и они покачивались на ветру, напоминая танец призрачного кордебалета.
Бредя по извилистой тропинке, я прошла мимо домика, на дверях которого красовались палитры. Ступени крыльца другой студии покрывала стеклянная мозаика. Тропинки между ними петляли и пересекались, образуя подобие лабиринта, но известная уловка при прохождении лабиринта – всегда поворачивать только направо – в данном случае не сработала, и я поняла, что в третий раз прохожу мимо одной и той же двери. Она была покрыта гофрированной фольгой, отражающей солнечные лучи, которые яркими бликами плясали вокруг. На улице никто не работал, и мне некого было спросить, как пройти к студии Эвана. У меня даже голова разболелась от досады.
Снова поворот тропинки, и тут я увидела его, узнав по походке, по золотисто-рыжим волосам.
– Эван! – позвала я, и побежала за ним.
Но он продолжал идти, завернул за угол… И пропал. Просто исчез из виду, а передо мной была все та же дверь, обитая фольгой. Каким-то странным образом я снова оказалась перед ней.
Я тряхнула головой и сильно ущипнула себя за переносицу. Все. Домой. Выспаться, а потом выпить кофе. Все эти простые радости улучшат мое самочувствие и придадут мне мужество, необходимое для того, чтобы послать Бет написанные страницы и притвориться, что ее ответ не имеет для меня большого значения.
Не успела я принять решения, как туман в голове растаял, и я легко
