линии истинного сюжета.
Поэтому повествование о ней, словно о Марии Антуанетте или той же Екатерине Великой, разумнее всего строить, основываясь на показаниях нескольких «летописцев».
Итак, через пару дней Лившиц и Левенбук стояли у рояля в Доме учителя, где репетировали свою программу, а Алла, глядя в рукописные ноты, играла мелодию одной из песенок. «Аллочка, ты сразу попробуй ее спеть» – «Ой, нет, я должна дома порепетировать. Скажите, а разве роботы уже есть?».
«Робот» – это была одна из песенок новой программы. Написал ее, кстати, не Френкель, а Левон Мерабов, руководивший маленьким ансамблем при дуэте Лившица-Левенбука. Танич сочинил следующие слова:
Робот, ты же выдумка века.
Я прошу: ну попробуй, стань опять человеком…
Таким образом советские мастера искусств откликнулись на модную тему человекообразных существ с драматической судьбой («почти как мы, только бездушный»). В предыдущем, 1964 году на русском языке был издан знаменитый сборник «Я, робот» Айзека Азимова. Но всерьез говорить об искусственном интеллекте в Советском Союзе тех лет пока еще было не принято. Поэтому в том же 1965-м в Москве поставят радиоспектакль «Верный робот» по шутливой пьесе Станислава Лема (в ролях: Менглет, Вицин, Папанов), а в Таллине (еще с одним «н») снимут мультфильм «Яак и робот». Спустя два года выйдет фильм «Его звали Роберт» с красавцем Стриженовым в роли компьютера с человеческим лицом.
Песенка Танича-Мерабова стала эпиграфом к этим культурным событиям. (Когда автор этих строк общался с Михаилом Таничем двадцать лет назад, тот с явной нежностью вспоминал о песне про робота и юной Пугачёвой. В какой-то момент, прервав течение своих мемуаров, Михаил Исаевич воскликнул: «А через двадцать лет после "Робота" Алла спела песню "Айсберг" на стихи моей супруги Любови Козловой! Там ведь та же тема, что и в "Роботе" – обращение к какому-то холодному существу…».)
Лившиц и Левенбук уже начали волноваться, поскольку голоса Аллы еще ни разу не услышали. Худенькая девочка все сидела и наигрывала, изредка отрывая глаза от нот и бросая взгляд то на одного, то на другого «экзаменатора».
– Аллочка, а кто декан на твоем вокальном отделении? – неестественно бодро спросил вдруг Лившиц, чтобы заполнить музыкальную паузу.
– А я не на вокальном, я на дирижерско-хоровом…
За ее спиной Левенбук беззвучно ударил себя по лбу и закатил глаза.
– Саша, – обратился он через полминуты к коллеге, – пойдем покурим, а Аллочка пока порепетирует.
Едва оба вышли в коридор Дома учителя, где репетировали свою программу, как почти в унисон произнесли вполголоса: «Опять вляпались!». Тут они услышали из-за двери высокий голос Аллочки, тянувший:
Чтобы я улыба-алась, ты смешно кукаре-екал,
И живые ромашки доставал из-под снега…
В тот же вечер они договорились, что на днях явятся к Зинаиде Архиповне и будут договариваться о творческой командировке
