спросил деловито. – А какой игрой?
Вот и всё, думаю, попробуй как-то объяснить себе это «какой игрой», не говоря уж что-то растолковать подростку! Оказалось, что ничего сложного, если не врать. – «Жили мы своей скучной демонской жизнью, и колдуны предложили нам сыграть, вселиться в людей, ну а кто бы отказался»?
Захар заявил, что он бы на моём месте точно согласился!
Сразу стало намного легче, отпала надобность в туевой куче лукавства и недомолвок, заговорили свободнее. С общих философских вопросов плавно съехали на жизнь вне игры, так Пушок немного рассказал о своей работе в ребцентре. Последнее время ему часто приходилось общаться с родственниками больных.
Есть диагноз – созависимость, почти ничем не лучше зависимости. Он говорил мамам, сёстрам, жёнам, отцам – забудьте жалость, пусть ваш родной человек отчается искать в вас сочувствия. Единожды уступив его мольбам «последний раз, клянусь!», вы его убьёте.
И приводил простой научный пример. Если лабораторную мышь поместить в колбу с водой, она утонет за четверть часа. Но если в последний момент «спасти», обсушить, покормить, в следующий раз на одной надежде на спасение она продержится около суток.
Тут мы с Плюшем переглянулись, он просипел. – «Да это ж про меня, про нас про всех! Какие к чёрту…» мыши!
Захар с его живым воображением прикинул уровень могущества человека по отношению к мыши и попытался представить себе существо настолько же могущественнее человека… э… получалось, что это – Бог. Тогда можно признать всё с нами происходящее Его экспериментом – значит, Он есть! А если не экспериментом, получается, что это чудо – ну тогда тем более Он существует!
Судя по застывшему взгляду Плюша, в его душе шли схожие процессы. Но раз уж мы в руке Его, и до сих пор живы, значит…
– Будем спасать. – Озвучил дружище общее решение.
– Кого? – Нарочито безразличным тоном спросил Пушок.
– Всех. – Не стал я ничего скрывать, впрочем, в подробности тоже не вдавался.
Глава 10
Неждан.
Никого мы сразу спасать не побежали, дождались приличного повода – каждый день, если волнение позволяет, в адмиральский час эскадра ложится в дрейф, две склянки отводится для обмена шлюпками.
Поднялись на мостик, просим сэра капитана через час подойти поближе к правому борту «Забияки» и убавить ход узлов до двух-трёх. Сэр Грегори на трость опёрся, отвернулся, обидно старому, что мы опять без объяснений. Едва заметно кивнул, судя по его поджатым губам, уже в предвкушении моральной компенсации – какой разговор, не обидим, отче!
Да он и не сомневается, его снедает любопытство, в глазах пляшут бесенята – вот за что мы старых обожаем! Но сэр Грегори не унизится до вопроса, даже если собственную трость с досады сгрызёт…
Во! с набалдашника начал, пока задумчиво. Мы быстро, дядя Гриша! Или новую трость тебе закажем.
Отправились
