пока нет, но это дело времени. Движутся в нашу сторону, завтра к вечеру будут здесь. Не исключено, что и с первой заставы кто-то идет нам навстречу, пытаясь зажать в клещи. Я бы именно так и поступил, если бы были деньги и люди и если бы предстояло срочно выловить какую-нибудь заразу на большой территории.
Владыка эльфов пожевал губами:
– Это нестрашно. Даже с псом.
– Нет, – согласилась Гончая. – Если надо, собаку я уберу.
– Пока не стоит. Нужно, чтобы они были уверены в том, куда я направился, и знали, в каком именно месте мы перешли кордон.
Она только плечами пожала:
– Хочешь, я им пару следов оставлю утром, чтобы не промахнулись?
– Обойдутся. Ты лучше передохни: совсем без сна даже тебе нельзя. А я пока посторожу.
– Идет. Только, чур, ко мне не прикасаться…
– Да помню я, Бел, – едва заметно улыбнулся эльф. – Иди отдыхай, не то завтра нам придется нести тебя на себе, а такой подвиг даже мне не осилить.
Белка фыркнула, но вредничать не стала: отползла в сторонку, свернулась калачиком и затихла, зная, что Тилю в этом деле можно довериться. Все-таки он не полный дурак, чтобы рисковать ее касаться. Да и остальным не позволит: зачем ему нужны поутру свежие трупы?
– Тиль? – неожиданно позвала Гончая, приподнявшись на локте.
– Что?
– Я хочу спросить насчет изменения…
Владыка Л’аэртэ мгновенно потемнел лицом.
– Тиль? Ты слышишь?
– Пока я жив, никаких новых изменений не будет. Никогда, Бел.
– Я знаю, – невесело улыбнулась она. – Мне просто хотелось узнать, давно ли совет снова начал сходить с ума от этих идей?
– Больше полувека назад, Бел.
Она вздрогнула, неверяще уставившись на владыку, который так и не нарушил данного ей слова. Много раз выслушивал от старейшин аргументы о вымирании расы, о былом величии, о том, что есть быстрый способ все исправить, особенно когда один образец уже пять веков бродит по Лиаре… Как хорошо она знала эти весомые и правильные слова! Не раз слышала, задыхаясь в духоте тесного подвала! Не раз просыпалась с криком и потом долго не могла уснуть, с ненавистью вспоминая лицо темного эльфа, рискнувшего сделать ее иной.
Тирриниэль хорошо знал, через что ей пришлось пройти, и в том числе поэтому все еще запрещал повторение эксперимента. Постоянно выдерживал бесконечные нападки совета. Стискивал зубы и отворачивался, когда ему пытались объяснить выгоду, которую принесли бы лесу новые измененные. Старейшины даже готовы были найти добровольцев! Десятки смертных, желающих ради таких возможностей, как у Белки, лечь под эльфийский нож. Они обещали золотые горы. Сулили возрождение народа. Рассуждали о том, что мужчины перворожденных больше никогда не вспомнят о роке под названием второе совершеннолетие… да много чего обещали. Даже предлагали
