колес. Значит, толстяка, который так ратовал за «покой порядочных людей», еще можно догнать. И проучить зануду – это ведь из-за него Эймар остался без розы!
След вился между высоченных особняков с огромными витражными окнами, спускался к площади Бьянти, и вконец терялся в ремесленных кварталах. Юноша попытался разобрать следы – башмаки, лошадиные подковы, колеса – и только больше запутался. Он поймал согнувшегося под тяжеленной корзиной подмастерья, расспросил про толстяка. Парнишка махнул рукой вправо, Эймар свернул в указанном направлении и сразу заприметил знакомую повозку. Он сменил бег на шаг, надвинул шляпу поглубже на глаза – не хватало еще, чтобы толстяк узнал его и снова поднял шум.
Повозка въехала в аккуратный квартальчик. Толстяк то и дело приподнимал шляпу, здороваясь с прохожими.
Наверняка улицу целиком заняла какая-то гильдия. Все чисто, домик к домику, добропорядочные жители еще и дружину выделили небось, патрулируют квартал по ночам. Эймар хмыкнул. Неудивительно, что толстяк возмутился драке – привык, что спину прикрывает гильдия и ему не приходится отстаивать безопасность со шпагой в руках.
– Эй, смотри куда идешь!
Юноша едва успел прыгнуть в сторону, увернувшись от встречной телеги.
– Вся молодежь такая, старина Рабье! – толстяк кряхтя слезал с повозки, – вот только драку разогнал, и хоть бы устыдился кто!
Эймар опустил голову и поспешил скрыться в соседней каруджи. Остановился, прислушался. Старина Рабье пробубнил что-то невнятное, но сочувственное, и толстяк снова взялся жаловаться. И жена хворает, и дочь непутевая, была одна надежда на старшенькую, и то… Толстяк замолчал на полуслове. Повисла неловкая пауза. Старина Рабье скомкано попрощался, заскрипели колеса удаляющейся телеги.
Юноша осторожно выглянул из укрытия – лицо толстяка осунулось, глуповатые глаза затопила боль. Эймар вдруг забыл, что час назад хотел проучить зануду, теперь того было по-настоящему жаль.
– Отец, отец, почему так долго? Что-то случилось?
Будь он мертвым, и тогда бы узнал этот голос.
Девушка со светлыми, как пшеница, волосами подбежала к толстяку, подхватила под руку.
– Все хорошо, Брайда, дукэ доволен.
Толстяк старался говорить весомо и строго, но получалось не очень убедительно, слишком дрожал голос.
– Ох, повозку распрячь… – толстяк было развернулся, но дочь его остановила.
– Я сделаю, отец, иди в дом.
Сгорбленная спина скрылась за дверью. Девушка ловко перехватила узду, повела лошадей на задний двор.
Эймар вжался в стену.
Теперь он знает ее имя: Брайда. Осталось сделать всего лишь шаг, но это оказалось неимоверно сложно… Юноша нащупал в кармане лепесток, глотнул воздуха и вышел навстречу.
Удивленно распахнулись зеленые глаза.
«Не узнала» – обреченно подумал Эймар. Что ж, тогда
