будет ликвидирована – пострадают лишь литераторы. Прежде поддерживавший её персонал продолжит заниматься тем же самым, снова становясь основным костяком тех же литературных объединений, в той же мере оставляя литераторов с носом.
Читатель скажет – это есть классика бюрократизма. И читатель будет прав. Бюрократизм воплощает собой абсурд, каким бы логичным он не выглядел со стороны. Вывод из «Записок на манжетах» допустимо вынести любой, либо не выносить его вовсе. Булгаков рассказал о многом, не сказав о чём-то определённом более прочего. Читатель сам определяет, какая тема ему важнее, от неё он и будет отталкиваться. Если ему ближе тема эмиграции, значит стоит уделить внимание первой части, если интересно ещё раз посмотреть на тяготы от бюрократических затруднений, то внимание сосредоточится на второй части.
Сочинения 1923 (февраль-июль)
Обилие публицистических работ Булгакова можно встретить в двух газетах «Накануне» и «Гудок». Если «Накануне» уже стала для Михаила основной площадкой, то «Гудок» ещё нет: в феврале 1923 года была опубликована первая заметка и последовал перерыв до октября. В этой заметке, названной «В театре Зимина», Булгаков написал, как он прежде всего увидел Калинина, а всё остальное в том повествовании осталось для читателя вторичным.
В первой половине сего года в газете «Накануне» размещены следующие произведения: «Сорок сороков», «Под стеклянным небом», «Московские сцены», «Бенефис лорда Керзона», «Путевые заметки. Скорый №7: Москва – Одесса», «Комаровское дело», «Киев-город», «Самоцветный быт» и «Самогонное озеро». Надо сразу заметить, Булгаков всё более переходит на крайне короткие заметки, которые допустимо приравнять к анекдотическим ситуациям, поэтому он объединял их в группы, дабы статьи выглядели весомей.
«Собачье сердце» Михаил напишет через несколько лет, но уже сейчас он нарабатывал материал, описывая примечательную московскую действительность. Москва дышала и менялась, нэпманы продолжали процветать, а простой люд задыхался на отпущенных им шестнадцати аршинах, на которые пытались постоянно кого-то подселить. Оставалось идти на хитрость, лишь бы не лишиться поистине драгоценной жилой площади.
Один раз Булгаков описал суд, разбиравший дело маньяков. Булгаков не понимал, как таких чудовищ носит земля. Может Михаил действительно так считал, или уже забыл, о чём писал в 1919 году? Он же через две недели напишет воспоминания о Киеве 1917 года, где расскажет о горящем доме, вывесках на украинском языке и о Петлюре, не сумевшем ни в одной из четырёх попыток взять город. Ещё Булгаков выскажет утверждение про пристрастие москвичей к американскому, тогда как киевляне оным не обладают.
Прочее, опубликованное в «Накануне», носит развлекательный характер, интересный сугубо при разбирательстве в случае существенной на то надобности.
В «Петроградской
