умный какой! Это сейчас я синий, как мороженая птица из супермаркета, а в те года был славным жеребцом и возник перед ней – ну чисто Пегас. Честно говоря, я просто мимо проходил и ради интереса решил взглянуть, как выглядят ненормальные. Ибо нормальный человек не осмелится гулять по нашей улице без пулемета. Но ее заплаканное личико и испуганный вид произвели на меня неожиданное впечатление: во мне что-то скрипнуло, лязгнуло и слегка провернулось – наверное, заржавелые шестеренки жалости, а может, совести. Я обменял ее на пачку папирос и сопроводил домой. Тут-то ее мать, услышав о столь геройском поступке, пригласила меня на обед.
Их квартира больше смахивала на музей, нежели на нормальное жилище. В ней не то что к чему-то прикасаться, ходить было страшно! Пока Света (так звали спасенную мной прекрасную даму) хозяйничала на кухне, желая удивить своими талантами по части растапливания масла на сковородке, ее мамаша водила меня по комнатам и занимала интеллигентной беседой.
– А вот портрет нашего дедушки Арчибальда Львовича, – подвела меня мадам к портрету на стене. – Не правда ли, редкостное имя? Вам приходилось встречать такое?
– Только однажды, – говорю, – когда у Федьки Фролова трамвай Гамлета переехал, он нового кобеля Арчибальдом назвал.
Она почему-то нахмурилась. Я же говорил: у них вполне обычные вещи считаются неприличными.
– А чем вы больше интересуетесь: живописью, архитектурой или литературой? – вопрошала мамаша.
– Я-то? Всем понемногу. Особенно мне этот нравится… как его… Лас-Вегас.
– Вы имеете в виду Лопе де Вега или Веласкеса?
– Имею их обоих, – думал я, а вслух отвечал: – Ну, этого… который веятелем был.
– Ваятелем?
– Точно, ваятелем, который статуи ваял.
– Скульптуры?
– Да-да, именно их!
А мамаша снова прет как бульдозер:
– А вы в нашем краеведческом музее бывали?
– Сколько раз! – отвечаю.
Хотел было рассказать, что музей удачно расположен напротив дискотеки, и перед танцами мы с ребятами часто заглядываем к тамошнему сторожу, чтобы распить пару-тройку бутылок вермута. Но, слава богу, вернулся домой Светин папа-профессор, избавив меня от очередного конфуза, и все наконец сели за стол.
Профессор мне сразу не понравился: напыщенный такой, светило науки из себя строит. На меня посмотрел, будто он айсберг, а я – тощая сосулька. А за стол сел в галстуке и костюме. Нет, ты это представляешь? Ты бы сел дома обедать в галстуке?!
– У меня и галстука-то нет.
– У меня тоже нет, и никогда не было. Но даже будь у меня галстук, я бы в нем дома не обедал. Одним словом, не профессор, а павлин в зоопарке! По дороге Света все уши о нем прожужжала. Оказывается, ее папашка более тридцати лет при помощи икса и игрека описывает полет шмеля в консервной банке, и добился на этом поприще небывалых успехов: сначала защитил кандидатскую, потом докторскую, получил звание
