Божье были вписаны в стены, вимперги, карнизы и фасады храмов. Наступают новые времена. Люди перестанут бояться, перестанут молиться и надеяться на Божье милосердие и начнут вместо этого мыслить и познавать мир. Откроют новые земли и континенты. Проплывут вокруг света. А вместо того чтобы читать по соборам и замкам, будут делать это по печатным книгам. Книги убьют соборы и храмы Божьи.
– И поэтому вы убивали?
– Знания, которые мое братство копило годами, были осквернены, когда печатники Леве наняли вора, который украл нашу святую цеховую книгу. Все наши записи, все тайны и пропорции теперь увидят свет, потому что приверженцы печати хотят издать это произведение. Хотят передать знание простецам, чтобы каждый селянин, каждый глупый осел знал, как строить храмы во славу Божью. Поэтому я решил возвести здание, которое простоит тысячелетия. Которое уничтожит силу книг. Потому что и книги когда-нибудь уйдут. Достаточно будет показать людям движущиеся картинки. Толпа любит мистерии, фиглярские ужимки и танцы цыган. А этот собор будет жить по-настоящему. Каждый человек увидит здесь такие картины, что отвернется от скучных страниц. Мудрейшие увидят мистерию, а плебс – вертеп и жонглерские фокусы, каких он до того времени не видывал.
– И ради этой цели вы вошли в сговор с дьяволом?! Это очень скверно с вашей стороны.
– Такой собор обычные строители не возвели бы. Не при моей жизни. После того как Леве украл наши цеховые статуты, мне уже не было места на этом свете. Я продал душу дьяволу, а черт рассказал мне, как завершить мой труд. Дал метод, как пленять человечьи души и использовать их в качестве каменщиков, строителей и каменотесов. Изготовляя рельеф в форме лица убитого, я навсегда привязывал его душу к этому месту, вынуждая ее возводить стены храма. Благодаря этому я сократил время строительства.
– Вы… удивляете меня.
– У собора идеальные пропорции. Я скопировал их с тел совершеннейших женщин, которые были прекрасней античных статуй, нежные, словно морская пена. Приводил их ко мне мой Господин. Это образ, вылепленный из женских форм, выстроенный страждущими душами.
– При дворе герцога Шампанского видывал я образы и получше, – пробормотал Вийон. – Только там были нагие распутницы, изображавшие… хм… определенные библейские сцены. Например, Содом и Гоморру. Но мне интересно, какова моя роль в этом деле?
– Ты – корона, которая его увенчает. Последний камень на вершине здания.
– Зачем тебе такой, как я? Я мошенник и развратник. Молиться не умею, красоты церкви тоже не оценю. А то еще украду что-нибудь или испорчу…
– Чтобы создать этот собор, я убивал людей, за которыми водились грехи. Грехи гордыни, похоти, зависти, лжесвидетельствования, разврата, чревоугодия. Тут, – указал он на снующую у его ног толпу душ, – есть всякие грешники – от рыцарей и баронов до холопов и воров. Мне не хватает лишь одной души – души разбойника. Смотри! – указал он на стену подле трансепта, на которой виднелся огромный барельеф, представлявший Аллегорию Вознесения. –
