ничего не ответил, но даже не пошевелился. Дворецкий легко поставил мне совершенно сырой плетеный стул и, когда я сел, неуловимым движением выхватил у меня из рук шляпу.
Только тогда старик прочиcтил горло и низким, замогильным голосом произнес:
– Принесите бренди, Норрис. Как вам смешать, сэр?
– Как угодно, – ответил я.
Дворецкий исчез в джунглях, а генерал заговорил снова, экономя силы, как экономит последнюю пару капроновых чулок безработная актриса:
– В свое время я любил смешивать бренди с шампанским. Рюмка бренди на полбокала ледяного шампанского. Да вы снимите пиджак, сэр. Для живого человека здесь слишком жарко.
Я вскочил, снял пиджак, вынул носовой платок и вытер лицо, шею и вспотевшие ладони. В Сент-Луисе летом и то прохладнее. Потом сел, машинально потянулся за сигаретой, но вовремя вспомнил, где нахожусь. Старик все понял и, слабо улыбнувшись, сказал:
– Можете курить, сэр. Я люблю запах табака.
Я закурил, и он, точно охотничья собака, стал жадно принюхиваться к дыму. На его тонких, крепко сжатых губах заиграла едва заметная улыбка.
– Веселое занятие, ничего не скажешь, – смотреть со стороны, как твоим порокам предаются другие, – с грустью заметил он. – Когда-то и я, сэр, умел красиво жить, а теперь – инвалид: паралич обеих ног, резекция желудка. Есть я почти ничего не могу, а сплю так чутко, что это и сном-то не назовешь. Только жарой и спасаюсь – как новорожденный паук. Ну а орхидеи – лишь повод для жары. Вы любите орхидеи?
– Не особенно, – признался я.
Генерал прикрыл глаза.
– Я их ненавижу. С виду они похожи на человека, пахнут дешевыми духами проститутки.
Я смотрел на него и ловил губами влажный душный воздух, задыхаясь от жары. Старик кивнул, осторожно согнув шею, словно боялся, что она сломается под тяжестью головы. Тут в зарослях орхидей появился дворецкий, кативший перед собой сервировочный столик. Он налил мне в бокал бренди, смешал его с содовой, обернул медное ведерко со льдом влажной салфеткой и удалился. Хлопнула дверь.
Я пригубил бренди. Старик молча посмотрел на меня и со скорбным видом гробовщика облизнул губы.
– Расскажите о себе, мистер Марлоу. Полагаю, моя просьба вас не удивляет.
– Нет, разумеется. Но рассказывать особенно нечего. Мне тридцать три года, когда-то я ходил в колледж и английский язык еще не забыл. Частным сыщиком стал недавно. Одно время работал следователем у окружного прокурора Уайлда. На днях мне позвонил старший следователь Уайлда Берни Олс и сказал, что вы хотите со мной поговорить. Я не женат – уж очень не люблю полицейских жен.
– А вы, я смотрю, циник, – улыбнулся старик. – Работа у Уайлда вам не понравилась?
– Меня уволили. За неподчинение. По этой части у меня большой талант.
– Я тоже этим отличался, сэр,
