шь домой – опять работать.
Первый, вздыхая:
– Н-да…
Достают сигареты, закуривают.
– Чем сейчас занимаетесь?
Первый:
– Новый проект недавно начали.
– Правда? Какой?
Первый небрежно:
– С компьютерами.
– Какие-нибудь автоматические системы?
– Нет. Сознание моделируем.
Второй:
– Сознание?
– Ну да. Ощущения, реакцию на окружающее – в общем, всё как у обычного человека.
Второй:
– На окружающее?
Первый, затягиваясь и выпуская дым:
– Внутри компьютера, конечно.
– То есть, вам и окружающую обстановку рисовать надо? Первый:
– Ага.
Второй, улыбаясь:
– Похоже на игрушку.
– Нет. Он сам все делать будет. Мы ему личность создаем и помещаем в окружающий мир, а дальше он сам живет.
– И что должно получиться?
Первый, пожимая плечами:
– Просто обычная жизнь обычного человека.
– И зачем это?
Первый беспечно:
– Заказчик деньги платит, значит, ему надо.
Второй, улыбаясь:
– Понятно.
Первый:
– А у вас как? Помнится, вы всё флюксуаторами занимались. Второй, вздыхая:
– Да.
– И как они?
– Флюксуаторы? Флюксуируют – что им сделается?
Первый:
– Ну и отлично. Ладно, я побегу, а то там шеф ждет.
Второй:
– Да, мне тоже пора.
– Ну, пока.
– Пока.
Пожимают друг другу руки, расходятся.
Я стоял, щурясь в порывах холодного колючего ветра. Машины проезжали передо мной. День только начинался, заполняя город серым светом, снегом и ветром, прохожими зимнего утра.
Как же холодно сегодня! Я стоял, втянув голову в плечи и держа руки в карманах. Тысячи ледяных снежинок летели в лицо, ветер продувал сквозь куртку, вызывая озноб в еще сонном теле. Я ждал. Наконец светофор изменил цвет, машины остановились, и я перешел улицу. Прохожие вокруг, тоже замерзшие, тоже спешащие – я шел среди них, я был одним из них на этой заснеженной улице в это морозное утро.
Скользкие островки льда на тротуаре. Я старался их обходить, я спешил. Утром всегда спешишь, выходя из дома в последнюю минуту, чтобы только не опоздать. Хотя, похоже, сегодня я опоздаю. Или еще можно успеть, если пойти быстрее? Я спешил.
Бледное солнце нехотя поднималось из-за серых домов. Я понимал его – мне тоже не хотелось выходить на улицу в такой мороз да еще так рано. Но что поделаешь – работа.
Снег хрустел под ногами, снег летел в лицо – невозможно было смотреть вперед, только под ноги. Я опускал голову, скрываясь от снега. Хотелось свернуться, стать незаметным и маленьким, чтобы помещаться между снежинками, между ветром. Пар вырывался изо рта, уши и кончик носа переходили в другое измерение. Я старался идти быстрее. Теперь уже не только из-за работы, но и чтобы быстрее добраться до спасительного тепла метро. И почему люди не летают как птицы? Впрочем, быть сейчас голой птицей в этом звенящем от мороза небе?.. Ну уж нет!
Поскользнулся на предательски засыпанном снегом льду, но все же смог удержаться на ногах. Оставалось уже недалеко. Но нужно было делать шаги короче, чтобы не поскользнуться опять. Я смотрел под ноги, я спешил.
Еще немного, и я спустился по ступенькам в метро. Наконец-то! Здесь дыхание еще становилось паром, но ветра уже не было. Прохожие, те, что навстречу, идут на улицу – ох, и достанется им сейчас! Я продолжал идти так же быстро, чтобы нагнать время. Вошел в стеклянные двери, достал проездной и, пройдя через турникет, оказался в тепле станции.
Электрический свет, гулкие звуки, народ вокруг. Утром всегда много народа. Я стоял на платформе в общей толпе. Скоро приехал поезд. Наполняя станцию грохотом, он выкатился из темноты тоннеля. Двери открылись, ставя точку в какофонии звуков. Двери открылись, но это было все равно – народ в вагоне стоял стеной. Народ в вагоне стоял стеной, но это было все равно – большая часть толпы с платформы
