что его подслушивают.
– Вот уже два месяца, как я вступил в братство Соломона, – приглушенно начал он. – Один мой знакомый, мистер Корнелиус Пайетт, порекомендовал мне его в качестве полезного хобби – такого, которым занимаются люди с умом, характером и средствами. Я сходил на одно заседание и нашел, что общество и винный погреб вполне соответствуют моим вкусам, а предмет разговора представляет для меня немалый интерес. Вы знакомы с разновидностями церемониальной магии? Честно говоря, сэр, поначалу я ничего о них не знал, но потом увлекся до одержимости.
– Отчасти знаком, – признался я, вытирая очки-половинки о рукав. – В самом общем смысле чародейство делится на белую и черную магию, которые различаются не столько практикой, сколько намерениями. Адепт белой магии пытается призвать добрых духов с благими целями, адепт черной – злых, с порочными целями. Есть еще, конечно, важные территориальные различия. В тексте о парижском сатанизме содержатся иные указания, нежели в еврейской каббале, но оба они обозначают путь к господству над миром духов. Или по крайней мере, так в них утверждается.
– Именно так! – одобрил он. – Именно так, сэр, и непосредственная цель братства Соломона – исследовать священные тайны, описанные легендарным и премудрым царем Соломоном, о котором говорится в Библии.
По моим внутренностям поползла неприятная дрожь.
– В таком случае, изучайте перевод «Ключа царя Соломона», сделанный Лидделлом Мазерсом[7] в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году. Учась в университете, я читал его с большим интересом.
– Что вы говорите! Восхитительно! Что привлекло вас к нему?
– Я понял, что должен сам увидеть, вокруг чего подняли весь этот шум, – возможно, потому, что меня интересуют любые знания, а это было замечательно своей запретностью. К сожалению, вынужден вам сообщить, что не обнаружил в этой книге большого смысла.
«Ключ царя Соломона» – гримуар из гримуаров; старшие из сохранившихся экземпляров созданы в эпоху итальянского Возрождения, хотя автором книги все же называют величайшего иудейского правителя. Латинский кодекс, переведенный Мазерсом, хранится в Британском музее. Он состоит из обращений к Богу, заклинаний, инвокаций и рецитаций: одни предназначаются для вызывания духов, а другие – для одурачивания врагов или поиска потерянных предметов. Так далеко, чтобы писать кровью летучей мыши, я не заходил, но, помнится, – и это было не только полушутливым экспериментом – искал пропавший перочинный нож, повторяя следующую рецитацию:
«Всемогущий Отец и Господь, Который прозревает Небеса, Землю и Преисподнюю, милосердно даруй мне Твоим Святым Именем, четырьмя литерами начертанным – ЙОД, ХЕ, ВАВ, ХЕ, – чтобы это заклинание дало мне силу, Ты, Кто есть ИАХ, ИАХ, ИАХ, повели, чтобы властью Твоей духи обнаружили то, что нам требуется и что мы надеемся найти, и чтобы они явили и объявили нам тех, кто совершил кражу, и места их обитания».
Ножик
