адское наслаждение и адская мука. Я боялся лишиться этого мучительного блаженства, этого колдовского наслаждения.
Я приподнялся на колени, осторожно склонился над Кариной, чтобы откинуть волосы, все еще скрывавшие лицо, и заглянуть ей в глаза. Из – за прищуренных век Карина наблюдала за мной. Приятная теплота разливалась по телу.
Она почувствовала мою руку на своем теле. Ей нравилось мое прикосновение. Она нежно провела пальцем у меня по животу и бедрам.
– Виктор… – прошептала она.
Я весь дрожал. Ощущая тепло ее тела, и, затаив дыхание, крепко и крепко прижался к ней. Наконец я успокоился, отстранился и лег лицом вниз. Она потянулась, закинув руки за голову. Изгибы полных грудей, тонкая, упругая талия, переходящая в широкие и округлые бедра…
Я уже хотел подать заявление в ЗАГС. Случилось так, что меня отправили в командировку за границу. Там я пробыл ровно год. После возвращения узнал, что Карина вышла замуж. Она наплевала мне в душу. Она клялась, что любит только меня и никого другого.
С тех пор я не верю, женщинам и никогда не женюсь.
Виктор закончил свой рассказ, отвернулся к стенке и заснул.
Олег залез на свою полку.
С верхней полки открывался чудесный мир неизвестного ему края. Спать не хотелось, на сердце было и тревожно, и радостно. Уже под утро в купе вошли еще двое пассажиров.
Олег, глядя во мрак, который лился за вагоном черными тенями лесов, поблескивающими холмами, взрытой плугами землей, вильнувшими хвостами речонок; вырастали разом купы деревянных домов или огоньки поселка, неведомо и какого, далекая церковь, шпиль которой точил и подпирал небосвод.
Поезд мягко несся по ровной местности, укутанной в синеватую дымку. Небо было серого цвета.
Теплая летняя ночь. Дул мягкий ветер и порывами приносил запахи соснового леса. В косых лучах света чуть-чуть дрожали озаренные листья, и тонкий, слегка дурманящий аромат доносился в открытое окно.
О чем думал Олег в эту минуту? Ночью, когда глубоко и свободно дышит вся природа и тысячи ароматных испарений насыщают воздух, когда каждый цветок и каждая былинка, согретая солнцем, и теплая росистая земля, и мимолетное облачко – все, все веет чистотой, свежестью, прохладой и покоем, – Олег, наверное, думал о будущем…
В замутненные стекла тыкались пылинки. Мгновенно и гулко отзывались колесам маленькие мосты над водой небольших речек. Березы в наряде, как в зеленом бархате. Из распадка вынырнула деревенька с переулками такой ширины, что через них не трудно обменяться рукопожатиями. Олег еще раз взглянул в окно. Небо было безоблачно.
В поезде было так, как всегда бывает. Виднелись руки, ноги, мешки, коробки, узлы, спины, головы, ситцевые, пестрые одеяла. Воняло потом, селедками, водкой. Те, кто ехал до ближайшей станции, стояли в тамбуре или в коридоре, кто подальше – играли в карты, лежали на полках, выпивали, и весь
