что, родная, – ласково сказала мама, – в следующий раз пригласи эту Нюсю к нам на чай. Мы не станем её ругать, но должны же мы познакомиться с твоей подружкой.
– Не о том вы думаете, мам, – горько сказала Люба. – Я ведь насчет кошки! Ей там грустно!
– Нюсь! Ну, Нюсь! – Люба сидела на полу у шкафа. – Ну, Нюсь! Я ведь нечаянно…
– За нечаянно бьют отчаянно! – глухо донеслось из-за шкафа.
– Ну я ж им не сказала, кто ты! И они бы всё равно не поверили!
– Вот именно! А я не люблю, когда в меня не верят! Твои родители – обыкновенные взрослые! И ты обещала им не говорить!
– Нюсь… а завтра суббота. Хочешь, я попрошу, и мама эклеров напечёт? Знаешь, какие у мамы эклеры? С кремом из сгущённых сливок, с ванилью! И сверху шоколадом посыпаны. У-у-у-у…
– Эклеров? – Из-за шкафа показался кончик фиолетового носа.
– Ага. И половину тебе отдам.
– Хмм… Половину одного эклера или половину всех эклеров? – на всякий случай уточнила Нюся, выбираясь из-за шкафа и всё ещё слегка хмурясь.
– Сколько хочешь! – обрадовалась Люба. – Мир?
– Мир, – буркнула Нюся, уже слегка зеленея. – Только насчет эклеров – смотри, обещала.
– Любушка? – Мама приоткрыла дверь детской. – Ты знаешь, мы посовещались с папой. И решили, что сможем взять одного котёнка. Ты сама сходишь на чердак вместе с папой и выберешь. Только обещай больше одна на чердак не ходить!
– А как же Мурыська? – расстроилась Люба. – И остальные котята? Представляешь, как моему котёнку будет грустно знать, что его братики, и сестрички, и мама – на чердаке сидят, голодные, и даже погладить их некому?
– Ох… Милая, мы не можем взять в дом пятерых кошек разом. А знаешь что? Мы постараемся найти для них хозяев. Напишем объявление и повесим в подъезде – наверняка найдется ещё кто-нибудь, кому очень нужна кошка. Согласна?
– Согласна!
Люба, конечно, пообещала маме никогда больше одна на чердак не ходить. Но она-то ходила вдвоем с Нюсей! И потом, совершенно невозможно было бросить кошачье семейство на произвол судьбы. Поэтому она каждый день брала в холодильнике немного молока или сметаны и ходила на чердак. Вместе с Нюсей они быстро придумали имена всем малышам. Снежка получила имя за свою расцветку; у Глазки были огромные ярко-зелёные глаза; единственный мальчик Драчун всё время с кем-нибудь дрался; ну а Тихоня была, понятное дело, самой тихой. Ей вечно доставалось меньше всех сметаны и молока, потому что её от миски всегда отталкивали. Люба её жалела и старалась кормить отдельно от всех.
– Ну выбирай! – сказал папа. Они с Любой стояли на чердаке у продавленного кресла, где по-прежнему гордо возлежала кошка Мурыська и копошились четверо слегка подросших котят.
– Снежка, Глазка, Драчун и Тихоня, – перечислила Люба. Снежка была белоснежная, Глазка – угольно-черная, Драчун – огненно-рыжий, а вот рас цветку Тихони определить было непросто. В основном она была тёмно-серая,
