style="font-size:15px;"> После шокирующего видео, состоялось интервью с помещиком Даниловым. Крепкий, лучащийся здоровьем мужик, явно за всю свою жизнь не поднявший ничего, тяжелее полной ложки черной икры, скупо, без изящных оборотов речи, объяснил, что холоп должен кормить помещика по закону природы, ибо таковой порядок установлен свыше. Так было всегда, и так всегда будет, сказал Данилов. Все холопы низшие существа, и без господ сразу же пропадут пропадом, потому что не сумеют даже самых элементарных вещей. Холопы не могут сделать правильный выбор, они все время ошибаются. Вот для того, чтобы делать правильный выбор за них, и существуют господа – высшие существа.
После научного доклада помещик Данилов, в качестве анекдота, рассказал случай из своей жизни, конкретно о том, как он однажды обрюхатил дворовую девку, и, дабы не плодить ублюдков, выгнал ее голую на лед замерзшей реки, а затем велел облить водой из ведер.
На фоне всех этих ужасов слово пастыря Гриша воспринял почти равнодушно. Слушая широколицего, лоснящегося жиром, и явно не соблюдающего ни один пост святого старца Маврикия, проповедующего смирение и послушание, Гриша почти не воспринимал слов служителя культа. Он пребывал в состоянии хронической растерянности, и уже совершенно не понимал, где он и кто он.
Вслед за наставлениями святого старца, настолько жирного, что он даже дышал с большим трудом, началась любимое ток-шоу бесправных холопов – порка на конюшне. В это утро участником шоу оказался крепостной Селифан, имевший глупость подать барину плохо начищенные сапоги. Бедняга, весь запуганный и, судя по нездоровому виду, долго постившийся одной водой, был приведен в студию, декорированную под конюшню. Вот только в стойлах, где полагалось быть лошадям, сидели на трибунах зрители и хлопали в ладоши тогда, когда им приказывали.
Театрализованное представление продолжалось недолго. Вначале Селифана яростно стыдили, обвиняли во всех смертных грехах, напомнили, что даже Библия учит всякого раба беспрекословно повиноваться своему господину. Припугнули адом и чертями, но Селифан, на чьем лице застыло выражение обреченности и готовности к чему угодно, воспринял угрозу почти равнодушно. Кажется, он даже был рад скорее попасть в лапы к чертям, лишь бы при этом вырваться из лап набожных и добрых господ, исправно посещающих церкви и делающих большие пожертвования на строительство храмов.
Отругав Селифана и выставив его чуть ли не врагом родины, ведущий и его помощники приступили к делу: Селифана уложили на скамью, привязали к ней, после чего начали лупить вожжами по голой спине в четыре руки. Селифан истошно орал, холопы, с которыми Гриша делил кров, азартно заорали и замахали руками, требуя сечь подлеца до смерти. Один даже плюнул в телевизор, возмущенный поступком Селифана.
– Так его! Так! – одобрительно гудели холопы. – Секите ирода! Еще ему! Еще!
Селифан вдруг громко взвыл, а затем его голова безвольно упала на лавку. Тело перестало вздрагивать
