рогами.
– Боже мой, – прошептала Виржини. – Идемте же.
Бойцы Сопротивления от отвращения стиснули зубы и быстро приготовили оружие. Кукла, похожая на ящерицу, оскалилась; мохнатая тварь с мордой свиньи бросила на них злобный взгляд, не переставая атаковать.
– Подождите, – выдавил Тибо. Он вскинул руку. – Посмотрите. Посмотрите на его одежду.
– Не мешай, Тиб, – сказал Пьер, прицеливаясь сквозь стекло.
– Да подождите же! Он уже совершил в точности такое же движение несколько секунд назад, – не уступил Тибо. Незнакомец опять закричал. – Послушайте. – Шли секунды, и отчетливый жалобный возглас повторился. – Посмотрите на демонов, – продолжил Тибо. – Посмотрите на него!
Глаза парящего над полом человека были расфокусированными и невыразительными, как бетон. В его одеждах песочного цвета, его бороде ощущалась какая-то странная аккуратность. Он вопил и корчился, его крики не становились ни громче, ни тише, а кровь бесконечно барабанила по полу, собираясь в лужу, которая не росла.
– Эти демоны, – наконец сказал Тибо, – выглядят слишком здоровыми. Происходящее повторяется, как поцарапанная пластинка. Они не демоны. А тот, кого они мучают, не человек.
И вот теперь на меняющихся улицах Парижа звучало эхо адских копыт. После взрыва демоны вырывались из канализации, выламывались из деревьев, как из сломанных дверей, влетали в мир на полной скорости, как манифы, хотя были другими, совсем другими, и взрыв явно имел совершенно иную природу, с ними не связанную. Казалось, взрыв стал для них не моментом рождения, но поводом. Они выплывали на свет через тротуары, превратившиеся в лаву, с рычанием покидали пространство боли, которое можно было увидеть лишь мельком. Гиганты со сгустками паутины вместо лиц, генералы с головами крабов, из которых торчали зубы, и так далее. Они носили доспехи и золото. Они швырялись смертоносными заклинаниями и вопили во всю свою адскую глотку.
И все-таки, насмешливо скаля зубы, демоны морщились. Осторожно трогали свои шкуры, когда думали, что никто за ними не наблюдает. Когда они убивали и мучили, в этом ощущался намек на некую принужденность. Они выглядели встревоженными. Они воняли не только серой, но и инфекцией. Иногда они плакали от боли.
Парижские гости из Преисподней не умолкали. Они объявили, едва придя в мир, – на сотне языков, с шипением и завыванием описывая свои абиссальные города, ударяя когтями в знаки, которые носили, символы благородных домов из глубин, они назойливо орали, обращаясь к своим жертвам, – что пришли не откуда-нибудь, а из самого Ада, и по этой причине все должны трепетать от ужаса.
На парижские улицы они вышли бок о бок с нацистами и их союзниками-вишистами, патрулируя вместе с особыми офицерами-колдунами, совершая совместные нападения: одни атаковали пулями и бомбами, другие – плевками и кипящей адской кровью. Все поняли, что, в то время как у манифов не было надзирателей, Рейх по собственному желанию призвал этих, других существ, чтобы
