на палец прядь волос. Потом отложила газету и уставилась на свои туфли с тем удивленным выражением лица, как если бы ожидала увидеть вместо них пару штиблет.
– Скажи что-нибудь, наконец! Тебе не кажется, что эта работа как раз по мне?
– Не пиши туда, Фрэнки! Это опасно и глупо. Кому бы понадобился телохранитель, если бы это было не опасно?
– Ну, возможно, объявление дала кинозвезда. Представь, вдруг меня наймут охранять кого-нибудь вроде Бетти Грейбл[3].
– Бетти Грейбл в Голливуде!
– Хорошо, тогда Маргарет Локвуд[4]. Я непривередливый. Или Анну Нигл[5]. Или Валли[6]. Я соглашусь на половину зарплаты, если это будет Валли.
– Ты просто дразнишь меня, хочешь, чтоб я ревновала. Мы оба знаем, там не будет никаких кинозвезд. Но что-то там неладно, это точно.
Время от времени работа крохотных серых клеточек, которые она называет своим мозгом, ошеломляет меня снайперской точностью.
– С чего ты взяла, что там что-то неладно?
– Зачем кому-то личный телохранитель, когда вокруг столько полицейских?
– Знаешь, иногда я начинаю думать, что ты гораздо умней, чем кажешься. Налей мне выпить и сядь. Нам нужно поговорить.
– Фрэнки, дорогой, почему ты такой жестокий? Почему ты все время говоришь такие обидные вещи?
– Просто молча принеси выпивку. И не говори больше, что ты меня любишь. Меня тошнит от этой фразы.
Она принесла джин и дюбонне[7] и присела рядом.
– Но разве ты не хочешь поужинать, Фрэнки? Уже почти половина восьмого.
– Да хоть бы и половина двенадцатого, мне плевать! Ты уймешься когда-нибудь? Понимаю, что прошу слишком многого, но, если ты соберешь волю в кулак, у тебя получится помолчать пять минут.
Она затихла, глядя на меня исподлобья, словно ребенок, получивший затрещину.
– Ты только что попала в яблочко. Я тоже считаю, что тот, кто поместил объявление, – мошенник. Вот почему я хочу эту работу. Пришло время подзаработать деньжат, не мелочь вроде сотни-другой – настоящие деньги. Я могу показать тебе парней, слоняющихся по Пиккадилли, которые в одночасье заполучили десятки тысяч фунтов. Парней, достаточно ловких, чтобы провернуть дельце и выжать из него все до капли. Парней, которых не волнуют налоги и у которых в карманах больше наличных, чем я когда-либо видел, не говоря уже о том, чтоб иметь. Вот что я называю настоящими деньгами, и что-то мне подсказывает: это объявление – прямая к ним дорожка.
– Но, Фрэнки…
– Не утруждайся, ты не скажешь ничего, чего я не слышал бы раньше. Никто не скажет. Я стреляный воробей, и на мякине меня не проведешь. Половиной всего, что зарабатывал, я расплачивался за идиотские ошибки бездарного правительства, отдавая девять шиллингов с каждого заработанного фунта. Лишь играя на скачках, удавалось сорвать приличный куш, да и то за четыре года я проиграл больше, чем поставил. Остается еще футбольный тотализатор,
