ихлофосом. Они начинали шуметь и буянить. Мышь нахлобучивала подушку на голову и пыталась заснуть. Она не хотела ругаться и выяснять отношения ни с тараканами, ни с любыми другими ползучими или пикирующими гадами. Мышь была глубоко воспитанной и неумеренно романтичной особой. Она не без основания считала себя голубых кровей и не желала иметь ничего общего с подобными типами. Единственные живые души, с кем Мышь любила калякать и пить чай с печеньем – молодая семейная пара Ян и Жане. Голуби. Они жили в собственной голубятне на крыше дома у городской Ратуши. Для тех, у кого есть крылья – несколько километров не расстояние, так что они часто гостили у нее.
Мышь была единственным представителем грызунов в доме. В нем она прожила достаточно лет, чтобы называть своим. Кроме нее здесь, впрочем, обитали девятнадцать ящерок, две собаки и один старый и совершенно равнодушный кот. Никто из выше перечисленных созданий не причинял ей столько неудобств и мигреней, как тараканы. Эти циничные и неугомонные твари все время крутились возле Мыши и разными способами выводили ее из тщательно поддерживаемого умиротворенно-блаженного состояния.
Обычно тараканы пикетировали на нее с потолка, а затем, отбежав на порядочное расстояние, равное в среднем двадцати пяти их корпусам, показывали языки, транспаранты с намалеванными гадостями, плевались и дразнились. Мышь старалась не обращать внимания на их пакости. Но все же, когда они особо ее доставали, не без уничтожающей гордости поворачивала голову к наиболее беснующимся из них и тихо говорила: – Титьки тараканьи, как же я вас презираю! Это действие имело ошеломляюще убийственный эффект. Обидчики начинали мелко трястись и хлопать друг друга по плечам, держась за брюшко. На глаза их наворачивались крупные, как жемчужины, слезы и, в конце концов, они валились на жесткие спинки и активно агонировали.
Мышь, будучи пацифистом от рождения и гуманистом по призванию, не могла без боли смотреть на их страдания. Сдерживая слезы, она уходила к себе в комнату, где от души предавалась самокопанию и хандре.
В такие минуты, ее могли спасти от неминуемой душевной гибели только хорошая книга или друзья. Поскольку хорошие книги давно перестали печатать, Ян и Жане отпаивали ее крепким красным чаем с сырными печенюшками и рассказывали всегда одну и ту же ужасно смешную историю о свинье, которая убежала в лес и стала там жить с кабанами. Постепенно, под пристальным вниманием друзей, Мышь приходила в себя и часто находила там утешение.
Глава 2
БИТВА ЗА ХЛЕБ
Как-то под вечер, Мышь выглянула из комнаты, как из норки и, после недолгого осмотра, с облегчением выдохнула 12 миллилитров углекислого газа из легких. Тараканов поблизости не было.
– Подлые твари, когда же вы оставите меня в покое?! – крикнула она в тревожную пустоту и, трясясь от ужаса, засеменила к буфету за вечерним перекусом. Примерно в трех метрах от заветной кормушки, с Мышью чуть не случился апопле.. аппоклеп…, ну, в общем, она чуть гикнулась. Краем глаза Мышь заметила движение сверху, черная тень накрыла ее затрясшееся от ужаса тельце.
– Сова! – крикнул кто-то в ее мозгу и упал в обморок. По крайней мере, этот «Кто-то» тут же перестал орать и больше не подавал признаков жизни до следующего утра. Невелика потеря. Но Мышь не собиралась уподобляться неженке «Кому-то» и становиться легкой добычей кровожадных хищников.
– Подлый трус, – выдохнула она и разъяренной тигрицей бросилась навстречу опасности.
…Давным-давно, во времена молодости и бесшабашности, Мышь прошла Королевские курсы обороны от хищников. На выпускном экзамене присутствовала Королевская семья и Мышь, вдохновленная посещением таких высокопоставленных особ, с удивительной для ее тщедушного тела ловкостью и быстротой, отгрызла голову чучелу кошки. За что заслужила восхищение и почетное обнюхивание Его Королевским Величеством Серохво Двенадцатым.
Теперь все это осталось в прошлом, подернулось плесенью и заросло бурьяном. Единственным приемом самообороны, который могла вспомнить Мышь, оставался, так называемый, «первый отважный». Он заключался в том, что обороняющийся плотно зажмуривал глаза и мчался на врага, нанося ему смертельные раны когтями и клыками.
– Не так уж и плохо, – подумала Мышь, встала в боевую стойку, тщательно зажмурилась и с устрашающим писком ринулась на врага.
Следующие несколько секунд, показавшиеся вечностью, прошли в ожесточенной борьбе. Хотя первая же атака достигла цели, Мышь, как ни старалась, не могла найти у противника ни голову, ни на худой конец, кончик хвоста. Хищник никак не хотел истекать кровью, да и пахло от него странно, не по-звериному, хотя и довольно гнусно. Поведение его показалось крайне подозрительным.
– Что за чертовщина? – удивилась Мышь, ослабляя хватку.
В тот же миг она услышала рядом с собой до отвращения знакомое хихиканье. Страшная
