едро, до краёв алюминиевую мисочку молочка. Оно было парное, сладкое, и Хвостик, конечно же, вылакивал это лакомство всё сразу, до дна. Да ещё и вылизывал мисочку. После такого обильного и вкусного пиршества, пузико у котёнка раздувалось, как шар, и он уже не мог двигаться, и весь вечер лежал у крылечка веранды, где и ставили для него молочко, умильно урча «му-ур, му-ур», сквозь дрёму от удовольствия.
Это крайне возмущало его беспокойного друга цыплёнка по имени Желток.
– Если уж ты, Хвостатый, – так Желток называл Хвостика – Хвостатый, – никак не можешь обойтись без молочка, – теребил он блаженствующего котёнка, – то хотя бы пей его по частям. Вылакай половинку и поиграй со мной. А перед сном дохлебывай. Какой же ты друг, если мне каждый вечер поиграть не с кем? Ку-ка… – пытался Желток всякий раз залихватски прокукарекать по-петушиному, но голосок его срывался обычно на жалкий цыплячий писк: – пи-пи!
2. Повторенье – мать ученья
И вот однажды цыплёнок уговорил-таки котёнка – тот, вылакал только пол мисочки молочка, и друзья принялись играть в прятки.
Но разве это была игра? Одна насмешка!
Отвлечься от мыслей о недоеденном ужине Хвостик никак не мог. И прятался он только за крылечком – чтобы видеть мисочку. Ну и Желток, конечно же, его сразу же и находил. И водил котёнок тоже, только уткнувшись мордочкой в крылечко – облизывался и твердил, косясь на лакомство, без умолку, как завороженный:
– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, кто не спрятался, я не виноват! Мяу… Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, кто не спрятался, я не виноват! Мяу… Раз, два…
Но никуда от молочка не отходил и никого не искал!
В конце концов цыплёнку надоела такая бестолковая игра, и он утащил друга подальше от недоеденного ужина – в сад.
– У тебя, Хвостатый, из-за этого молочка все правила пряток из головы повыскакивали! – сердито поставил он котёнка мордочкой к сложенной у забора поленнице. – Одно «мяу» курам на смех осталось! Будешь учить всё заново. Запоминай. Я, – Желток почтительно ткнул жёлтеньким крылышком в свою тощенькую цыплячью грудку, – убегаю прятаться. За кустик чёрной смородины. А ты, – тут цыплёнок двумя крылышками плотно прикрыл котёнку глаза, – жмуришься. И не косись туда-сюда! И не облизывайся! И ровно пять раз повторяй водилку! Только ровно пять раз, а не сто миллионов, как ты любишь! Потом ты, – цыплёнок, не спеша, приподнял крылышки с шерстяного лобика изо всех сил изображавшего внимание котёнка, – открываешь глаза. И мчишься к смородине, искать меня! А у поленницы столбом стоять, как ты у крылечка стоял, не надо! Дрова тебе сметаной не намазаны! И не подглядывай, куда я побегу прятаться! И водилку тверди честно – медленно, с расстановкой, не тараторь! Всё ясно? – под конец учения строго спросил цыплёнок. – Ку-ка… пи-пи!
– Ясно. Я честно не буду тараторить водилку с расстановкой ровно пять раз. И подглядывать за кустик крыжовника. Мяу! Ку-ка, пи-пи! – подтвердил озабоченный своими соображениями котёнок. А думал-то он, конечно, о брошенном без присмотра лакомстве.
– Всё правильно. Кроме одного, – поправил питомца строгий учитель, – кустик не крыжовника, а смородины! И чёрной, запоминай, а не какой-нибудь, там, красной! Мяу! Ку-ка… пи-пи!
И очень довольный проведённым занятием, желторотый наставник потрусил проворной рысцой на тоненьких, похожих на веточки лапках, в сад.
3. Ученье насмарку
Его ученик послушно упёрся розовым носиком в пахучее берёзовое полешко и старательно зажмурился. И начал прилежно выговаривать водилку – медленно, с расстановкой.
Однако, как котёнок ни усердствовал, но медленно и с расстановкой у него вышло только один раз. Со второго захода Хвостик невольно зачастил. А после третьего, совсем уже быстрого, похожего на стрёкот кузнечика повторения, он даже подсмотрел тайком одним глазком – нет, не на чёрную смородину и не на крыжовник – на видневшуюся за зеленой листвой сада жёлтую веранду. Ну и, конечно же, решил, что пришла пора искать спрятавшегося друга. Однако так решила только его голова, а лапки котёнка, конечно же, сами собой, понесли его к мисочке.
– Желточек! Скорее, скорее! Сюда! – раздался вскоре от веранды его встревоженный зов. – Скорее! Скорее! Мяу! Мяу! Мяу!
«Это почему же не он ко мне, а я к нему должен бежать? Да ещё и скорее! Да ещё и опять к веранде! Ку-ка! – рассердился очень удачно, как он считал, укрывшийся за смородиной цыплёнок. – Объяснял ему, объяснял! Втолковывал, втолковывал! Ясно? Ясно! И опять этот Хвостатый всё перепутал! Пи-пи!»
Однако взволнованный крик котёнка «Скорее! Сюда! Мяу!» продолжался, и раздосадованный петушок-с-ноготок поспешил к веранде, чтобы
