артефакт на палец тем, кто не имеет права его носить, было самым невинным способом самоубийства посредством столь безрассудного поступка. Поэтому Жозефина пока отложила его в сторону и взяла в руки лист со дна шкатулки. Его скреплял красный сургуч с отпечатанной в нем многоугольной абстракцией алхимической фигуры – близнецом изображенной на рубине перстня. Ломаться в пальцах печать не желала; несложно было догадаться приложить к ней сам перстень, чтобы она поддалась.
Это было письмо, написанное острым и очень четким каллиграфическим почерком:
«Лилия, любовь моя.
Если со мной что-то случится при тех обстоятельствах, о которых я говорил тебе той ночью в башне, передай это кольцо Жози. Во всех прочих – уничтожь вместе со шкатулкой; ты знаешь как.
Прости меня, если сможешь.
Письмо от отца к матери. Неизвестная башня. Некий способ уничтожить шкатулку-хранительницу… да еще вкупе с перстнем. Непонятная просьба простить… что?.. И – Жози. Жозефина. Перстень принадлежит ей?..
Не успев даже обдумать эту мысль, девушка увидела, как письмо вспыхнуло по краям голубоватым пламенем, которое невозможно было сбить, и за пару мгновений сгорело целиком. Оставшийся пепел развеял порыв ветра, завершая магию уничтожения.
Отстраняясь от бешено скачущих галопом мыслей, Жозефина заглянула в шкатулку, чувствуя, что та раскрыла далеко не все свои секреты. Попытка вскрыть ее ножом для бумаг привела лишь к тому, что нож стек на пол раскаленным ручейком, и от ожога девушку спасли только костяные накладки рукояти. Другой нож, найденный в ящике стола, был использован по прямому назначению, и алая капля с разрезанной им подушечки пальца упала в середину шкатулки под заклинание-требование:
– По праву крови!
Кровь впиталась в полированное дерево, а взамен на его поверхности появились семь знаков древних рун неизвестного Жозефине языка. Едва она успела перерисовать их на первый подвернувшийся кусок бумаги, как и шкатулку-хранительницу охватило уже знакомое голубоватое пламя, и порыв ветра развеял ее легкий пепел. Убрав перстень вместе с запиской в поясную сумочку, девушка вернулась к бумагам.
На столе лежало два письма – так, чтобы подошедший к столу сразу их увидел. Одно из них имело самый официальный вид – крупный конверт плотной коричневой бумаги, скрепленный большой, с пол-ладони, печатью из сургуча характерного оттенка; к тому же оно разило канцелярщиной, и именно с него Жозефина решила начать, откладывая более интересное на десерт.
Один нес на себе печать Розыскной канцелярии, прямо подчиненной его величеству королю Натану Трейру, первому этого имени, Владетелю земель от Севера до Юга, Защитнику Порядка, и так далее; в конверте было письмо, где розыска́ны – сиречь служители Розыскной канцелярии – признавались в своей беззубости,
