блюдо радовало меня за завтраком – вот так, просто так.
Да, именно такой должен быть завтрак в родном доме – тёплый и тихий, чтобы было время и вкусно поесть, и вкусно подумать, и поразмышлять или помечтать и просто насладиться утренней прохладой и вот этим самым моментом.
Глоток жгучего, как самый тёмный шоколад, кофе вернул меня к моим мыслям, я вспомнила о Хранительнице – её со мной не было. Будто чувствуя, что со мной происходит, и, угадывая мои желания, она давала мне время побыть одной, чтобы я собрала в единый пазл все увиденные мною картинки.
Теперь я чётко знала, что стоит за Родовой Силой, и какая это Сила… Её столько скопилось, что, открыв нараспашку дверь, она ворвётся в меня ураганом и повалит дряхлые трухлявые пни и больные деревья; как вышедшая из берегов шумная горная река, она смоет всю налётную грязь и оголит старые искорёженные корни; и, как весеннее солнце, она согреет плодородную землю и взрастит новые здоровые плоды, которые насытят мой ничем неутолимый голод.
Я видела эти разворачивавшиеся для меня возможности, которые мой ум всё еще принимал за сказку. Но я то уже знала, что все сказки так или иначе воплощаются в материи, да и сама материя тоже когда-то становится сказкой. Но только от меня зависело, будет ли это сказка с грустным концом или со счастливым продолжением.
Я понимала, что поток Родовой Силы запустит трансформации по всем фронтам, где всё ещё ведутся мои битвы, и не всегда лекарством будет сладкая микстура, и не всегда спасеньем будет таблетка от головы. Всё, розовые очки спали: сорняки доросли мне до плеч, а булыжники сгрудились у моих ног в кучи. Я оказалась в таком положении, когда по-старому я уже не могла, а чтобы было по-новому, надо начинать.
Я знала, что если бы всё это было мне не под силу, я бы, может, здесь сейчас и не стояла. Кроме меня никто не расчистит мою землю от того, что я когда-то туда накидала – гнилых семян и камней; кроме меня никто не посадит туда молодые саженцы – будущие воплощения моих истинных желаний; кроме меня никто не пойдёт по следам, которые сплели для меня Боги, – но если я туда пойду, то исцелится всё, что было до меня, и я это знала.
Нелегко мне далось прикосновение к опыту моих предков, хотя я приоткрыла лишь малую его часть. Было ощущение, что за одну ночь от всех моих новых осознаний я как-то постарела, то есть не состарилась, а выросла, стала старше, но из зеркала на меня смотрело всё то же молодое лицо 35 лет. Всё так, лицо было молодым, а внутри я ощущала, что я уже не та – нет, не старуха, это было ощущение, когда ты впервые пробуешь на вкус настоящую мудрость. Я почувствовала, что я женщина – женщина в самом своём расцвете. Только я решала, останусь ли я тем привычным для меня то пересыхающим, то вновь полным весёлым ручейком или я вольюсь в Реку своего Рода и понесусь по простору к большому Морю, а потом растворюсь в необъятном Океане…
Я вспомнила своих баб по Роду матери и по Роду отца и тех, кого я ещё знала при жизни: свою маму, всех моих тёток, всех невесток, что по праву жены также перешли в мой Род. Я смотрела на их жизненные потоки: чьи-то ручьи совсем пересохли, затерявшись в чаще лесной, стали звериными тропами; кто-то всё же
