к своим детям и что естественный отбор заложил в наших мужчин возможность быть хорошими отцами.
Так, в некоторых традиционных обществах отцы настолько близко связаны со своими детьми, что даже демонстрируют симптомы беременности и родов. Феномен этот известен как «кувада» (от баскского слова для «высиживания яиц»)[71]. В этих обществах мужчины страдают от токсикоза и должны подолгу отдыхать, чтобы набраться сил. В завершающий момент беременности односельчане укладывают кричащего мужчину-куваду в кровать, заботятся о нем, в то время как жена его рожает в каком-нибудь другом месте. И это не какой-то там дикий пережиток, сохранившийся в «примитивных» культурах. В Ежегоднике по внутренним болезням от 1982 года был опубликован отчет, демонстрировавший, что феномен кувады живет и здравствует и в нашей культуре. Ученые, исследовавшие 257 беременных пар, обнаружили, что 22,5 % отцов обращались к врачу с по меньшей мере одним необъяснимым симптомом, который они не испытывали прежде и который поразительно напоминал то, что испытывали их беременные жены: тошнота, вздутие живота и тому подобное[72]. Будущие отцы также в два раза чаще, чем делали это до беременности супруги, посещали своего врача и получали в два раза больше лекарств по рецепту, чем обычно. Как ни странно, в медицинских картах этих мужчин факт беременности их жен зафиксирован не был. В еще одном исследовании 65 % будущих отцов жаловались на неприятные физические симптомы и сообщали, что из-за беременности вынуждены были внести изменения в свой рацион или перестать курить[73].
После того как малыш появился на свет, новоиспеченные отцы, впервые видя своего младенца, испытывают все те же эмоции, что и матери; и когда им предоставляется такая возможность, ощупывают малыша по точно такой же схеме, как и матери – сначала пальчики, потом ладошки, ручки и ножки, а затем тельце. Разговаривая с младенцем, отцы, как и матери, говорят более высоким голосом и, точно как матери, начинают употреблять короткие, повторяющиеся фразы[74]. В ответ на вопрос исследователей 90 % отцов утверждали, что могут с уверенностью узнать своего ребенка по одному только внешнему виду, хотя обычно не могут распознать его по голосу или различить на слух причину плача[75]. В контролируемых лабораторных экспериментах, где совместная игра отцов и матерей с их младенцами записывалась на видео, отцы демонстрировали те же самые реакции на жесты малышей, что и матери, и ту же степень восприимчивости к детскому плачу[76]. Другие исследователи снабдили группу матерей и отцов датчиками сердцебиения, кровеносного давления и кожного сопротивления и показали им серию фотографий младенцев в различных эмоциональных состояниях – улыбающихся и плачущих. Отвечая по просьбе исследователей на письменные вопросы о своей реакции на эти фотографии, женщины описывали ее в более ярких красках. Но физиологические измерения продемонстрировали, что и отцы, и матери на самом деле реагировали
Lipkin and Lamb, 1982; Yogman, 1990.
Lipkin and Lamb, 1982.
Yogman, 1990.
Yogman, 1990.
Greenberg and Morris, 1974.
Parke, 1979; Yogman, 1984; Yogman, 1990.
