растворяют нашу глубинную животную природу.
Передавая гены
Каждый когда-нибудь наблюдал брачные игры животных. Для тех, кто живет на ферме, спаривание коров, кур, кошек и собак – это ежедневное событие. Горожане также не ограждены от брачных игр животных. Вероятно, каждый из нас был в неловкой ситуации, когда пес принял его ногу за подружку. Недавний случай в моей жизни, имевший отношение к сексу и размножению животных, был связан с попугаем-кореллой по кличке Эйнштейн, питомцем друзей. По-видимому, определить пол у птиц практически невозможно, и Эйнштейн получила свою кличку, потому что-то хозяева посчитали ее самцом. Но однажды Эйнштейн начал нести яйца. Мы нависали в изумлении над ее клеткой, подбирая розовато-белые шарики, которые она откладывала в течение недели. Конечно, они не были оплодотворены, потому что Эйнштейн жила одна, но ее яйца – это убедительное доказательство того, что связанные с размножением процессы идут даже при отсутствии секса. Владельцы животных, живущие в городе, знают, что если они не предпримут что-то, чтобы обуздать естественные желания своих питомцев, то окажутся вовлечены в их сексуальные подвиги. Мы кастрируем котов, потому что самцы начинают гулять, если их яички не отделить от мозга, и мы стерилизуем кошек, чтобы им не приходилось корчиться и стонать в попытке привлечь ухажеров. В окружающем нас животном мире мы наблюдаем сексуальное поведение, которое кажется нам автоматическим. Когда у кошки начинается течка, она ищет самцов. Когда кобель обнюхивает суку, он пытается на нее взобраться. Эйнштейн несет яйца даже при отсутствии партнера. Тем не менее мы воображаем, что поведение людей в этой области менее «животное»; мы верим, что высокий интеллект служит посредником между зовом генов и сексуальным поведением.
В результате люди отделяют себя от других животных, особенно в области секса. Мы верим, что наш вид каким-то образом менее вынужден, с точки зрения биологии, чем другие животные, заниматься сексом. Вместо этого люди часто оборачивают сексуальность в любовь и романтику, чтобы скрыть основную реальность размножения. Хотя этот акт у нас менее спонтанный и мы, по крайней мере минимально, задумываемся, прежде чем заняться сексом, мы тоже подвластны биологии. Да, мы принимаем решения по поводу секса и по поводу партнеров для секса, но, как и у наших домашних питомцев, фундаментальное желание заниматься сексом основано на наших генах, поощряющих нас передавать копии своих ДНК; это часть нашей сущности, как и сексуальные позывы любого животного. Возможно, в нашем мозге и больше нейронов, чем у самки попугая, у которой не возникает осознанных мыслей о сексе, но тем не менее встающей в позу, чтобы принять самца во время брачного сезона, и мы не зовем самцов из-за ограды и не обнюхиваем самок у соседнего гидранта; но все же потребность в сексуальном сношении в своей основе такая же. Если бы в нас не было запрограммированного желания искать пару и передавать гены, мы бы вообще не занимались сексом[92].
Dawkins 1976.
