холодно? – уже у калитки услышала голос Басмача, который мне скоро в кошмарах снится будет, а потом и его увидела со «свитой».
Он смотрел на меня с лёгкой ухмылочкой, облокотившись о капот своего огромного джипа, а мужики рядом с интересом меня разглядывали.
Добегалась.
– А я это… Жарко там у вас. Подышать воздухом вышла, – и в глаза его серые, ледяные смотрю, они холодом своим прожигают.
Мужики захмыкали, нахально меня разглядывая и потихоньку переговариваясь.
– Босиком? – ухмылка Басмача стала шире.
– Ой, надо же… Забыла, – закосив под дурочку, я захлопала глазками, с ужасом представляя, что мне светит, если сейчас же не сброшу куда-нибудь кошелёк братка-нарика.
Да они меня тут на части разорвут и в снег втопчут.
– Идите, ребят. Я скоро подтянусь, – он кивнул на огромный деревянный дом и мужики молча по одному зашагали к порогу.
Я бы тоже, конечно, не против рвануть куда-нибудь и желательно подальше отсюда, да по-моему не вариант. Он рядом уже. Подходит медленно, словно крадучись. Как крадётся кошка, охотясь за мелкой мышью. Я назад помаленьку отступаю, а ноги так околели, что ничего не чувствую.
– Боишься меня? – делает один большой шаг и вот уже он так близко, что даже руку протягивать не придется, чтобы схватить бедную мышку.
– Да, – киваю и, шмыгнув носом, отступаю ещё на шажочек.
– Зря. Я детей не ем. Тебя кто-то обидел? – снова опускает взгляд на мои раскрасневшиеся ноги и возвращается к лицу.
– Меня ваш Серёга трахнуть хотел. А я не проститутка, ясно? И не давалка.
Басмач нахмурил брови.
– А ну-ка, пойдём со мной, – за локоть меня схватил и к дому потащил.
Плохо. Очень плохо! Сейчас нарик пожалуется, что я кошелёк у него подрезала и меня точно поимеют. А потом прикопают в лесочке, который недалеко от дома виднеется. Правда, сейчас земля мерзлая, вряд ли возиться станут. Просто зверям диким меня скормят и всё, что жила восемнадцать лет, что даром. И кто меня за язык дёрнул на Серёгу пожаловаться?
– Может не надо? Я не в претензии… Мне домой надо, там мамка ждёт, – повела рукой, пытаясь освободиться, но он лишь сжал крепче и повёл дальше.
За дверью, в тесных сенях, как раз налетели на Серёгу, которого тут же сшиб с ног кулачище Басмача. Меня, правда, отпустил, но дверь захлопнул – не сбежать.
Я в угол забилась и там тихонечко замерла. Может обойдётся, пронесёт, а?
– Ты что, петух грёбаный, творишь?! Ты ребёнка, что ли, выебать хотел?! – и снова в челюсть Серёге заехал, тот на пол свалился и вместе с кровью сплюнул зуб.
Попытался подняться с пола, но следующий удар (на этот раз ногой) пришёлся под дых и Серёга закашлялся, свернувшись калачиком. Да, я знаю, как оно… Сколько раз так получала. Только Серёгу мне не жалко было. Ни капельки. Он Сеньку так же месил, не жалел.
– Вставай и проваливай нахуй! Чтобы я
