и наконец, сверкающей где-то вдали вершиной, чемпионат Союза. Здесь, как ни странно, в виде исключения конечно, допускались и вторые, и даже третьи места: сам уровень подобных состязаний (первенство Советского Союза, как-никак) предполагал всё же наличие вполне достойных конкуренток будущей звезде Олимпиад. Дальше Михаил Юрьевич заглядывать отчего-то не решался…
Как будто совершенно незаметно, но очень скоро за Светкой закрепился довольно странный для девчушки-второклашки имидж – авансом выданное звание будущей олимпийской чемпионки. Казалось, все вокруг только о том и говорят, что о её таланте. На маленького Светика, однако, это подействовало несколько иначе, чем, вероятно, ожидал её столь амбициозный тренер. Конечно, ей это было и лестно и приятно: кому же не понравится почувствовать себя хоть иногда пусть ещё маленькой, но всё же звёздочкой; с другой же стороны, немного раздражало. «Ну и какая из меня, – думала она, засыпая по ночам, – какая чемпионка? Ничего толком не умею. Вон, старших взять… И ничего. А мне до них…» И всё же, такое к ней отношение накладывало и некоторую ответственность, и пусть даже маленькая Светка о сложностях таких пока не думала, ответственность эту она сознавала, и очень даже ясно…
Так, в бесконечных тренировках, прошёл ноябрь, за ним декабрь, праздничными ёлками отсверкали новогодние огни, каникулами разрезанный надвое январь, и злой февраль, а Светка всё так же приезжала вечерами на Аптекарский и так же всё, уставшими до мелкой дрожи ножками, не дожидаясь позднего троллейбуса, в холодной зимней темноте, уже одна, без бабушки, брела до дома. И иногда, не часто, но случалось и такое, она примечала где-то сзади плетущуюся в темноте фигуру в маленьком пальто. И странные в ней пробуждались чувства: смутной тревоги и тоски, и радости одновременно. Всё это её ужасно раздражало, даже злило, и в то же время, внезапно разливаясь доселе не знакомым холодком где-то в груди и снизу живота, трепетным вопросом отзывалось в её маленьком сердечке: а что же дальше будет?
При этом Коля с рынка (именно так она его и называла) никак себя не проявлял и даже просто подойти к ней, заговорить или хотя бы поднести немного сумку отчего-то не решался. Светка, конечно, не дала бы, но все же, казалось ей, почему бы и не предложить? Он следовал за ней как тень, в общем-то не очень и скрываясь, но просто хотя бы обозначить, чего же всё-таки он хочет, Коля, похоже, был не в состоянии.
Время между тем летело, дни становились всё длиннее, солнце по утрам всё чаще заглядывало в Светкино окошко, вот уже и первые ручейки побежали из-под серых от автомобильной гари, слежавшихся за зиму сугробов; настойчиво и громко, призывая будущее лето, запели-зачирикали птицы во дворе, и тёмная бесконечная зима, от которой Светка устала страшно, наконец закончилась. Дорога к дому вечерами уже не казалась такой длинной, и возвращалась она теперь из ставшего, казалось, совсем уже родным «Зенита» ещё засветло. Медленно, но неотвратимо наступала настоящая весна.
Училась Светка
