карими глазами.
Я присела в реверансе.
– Леди Ватерфол, доброе утро, – тут же ответил Норманд и поцеловал ее руку.
– И где вы были? – тут же спросила она, не отводя взгляда от сына.
– Были у герцога Стронби. И, если вы не возражаете, моей гостье необходимо позавтракать.
– О, Светлая Дева! – она закатила глаза, чуть ли не падая в обморок. И чего нервничать? – Вас не было всю ночь. Вы должны были ее встретить еще вчера.
Норманд повернулся ко мне:
– Леди Ваерн, это моя мать – Фелиция Ватерфол.
– Рада знакомству.
– Я тоже, – она поджала тонкие губы, и морщинки на ее лице немного разгладились, но затем она вновь повернулась к сыну, и на ее лице застыло негодование.
Повезло ему с мамой.
Леди Ватерфол подошла ко мне. Морщинистые руки захватили в плен мои.
– Магдочка, вы меня простите. Сын мой – охламон еще тот. Надеюсь, он вам ничего не сделал? – участливо пыталась смотреть мне в глаза, и чем ниже опускалась моя голова, тем настырней она пыталась заглянуть. Предотвращая искривления ее шеи и позвоночника, я глянула ей глаза. – Если он вам что сделает – сразу мне говорите.
Она смотрела на меня долго, будто пыталась найти союзника в моем лице. И мое сердце дрогнуло, нежное чувство разлилось по всему телу. Ведь она любит его. Всем сердцем. Любая мать любит своего ребенка и желает только лучшего. И леди Ватерфол тоже. Хочет стать нужной в этом доме.
– Леди Ваерн, я вам покажу вашу комнату, – Норманд указал мне на мраморную лестницу с золотыми перилами.
– Сын, ты меня доведешь до встречи со Светлой Девой раньше срока. Я могу сама показать комнату девушке! – чуть не взвизгнула леди Ватерфол.
– Мама, я сам разберусь, что мне делать в моем доме.
Слово «моем» прозвучало пугающе и настойчиво, будто он – единственный хозяин в этом доме.
– Ах, – она картинно вздохнула, – какое коварство от собственного сына. Родной сын не может позволить маме позаботиться о гостях. Пока ты не женился – хозяйкой дома считаюсь я!
Крикнула она нам в спину, пока мы поднимались по лестнице. Ватерфол мне даже руку подал, лишь бы побыстрее скрыться.
Уверенный в себе мужчина, любимец города, он совершенно не обращал внимания на собственную мать. Я бы очень хотела, чтоб моя мать хоть какое-нибудь участие принимала в моей жизни. А он ее отталкивает. Словно… Даже думать о таком не хотелось. Его мать словно пустое место для него.
– Ладно, сын. Располагай девушку, а мне пора в монастырь, – всхлипнула она вновь. Мы уже свернули на площадку. Я посмотрела вниз, наблюдая, как Фелиция заломила руки, а затем показала пальцем на нас. – И к Бризельде зайди сегодня. Она соскучилась!
А кто такая Бризельда?
Мы шли по ярко-освещенному коридору. Впереди показалась первая дверь, покрытая золотистым орнаментом, но
