своего шефа Илюша узнал из телевизора уже во время начала передачи. Для него это был шок. Он метался по кабинету и кричал, что порвет меня на куски. В джентльменстве и пунктуальности главы региона Кулаковцева мэр Теллер усмотрел личные происки журналистки Феникс. Самое скверное было то, что до перерыва в вещании, до первой рекламной паузы, Илья не мог попасть в студию, которая находилась у него, простите, под задом – двумя этажами ниже. Когда же путь в студию был открыт, Илья предстал перед Кулаковцевым в виде послушного и слегка обиженного мальчика для битья, на котором сломались розги: глава курортного региона битый час выпускал пар, отвечая в прямом эфире на вопросы энцев по поводу безобразий в коммунальном хозяйстве, в сфере социального обеспечения, то есть по сути отвечал за огрехи мэра.
Теллер стоял навытяжку, опустив голову, подарив мне один выразительный по своей убийственности взгляд. Что означало: «Свою игру ведешь? Против меня? Всё, Феникс, держись!». Не вела. Просто работала. И не считала необходимым согласовывать с главой города кандидатуры участников своих передач.
Жаль, что вскоре на перспективного Кулаковцева окрысилась теневая областная элита и буквально «закопала» его. Сначала был состряпан президентский указ об отстранении Кулаковцева от должности за нецелевое якобы использование бюджетных средств – денег из федерального бюджета, вырванных с кровью для развития региона и розданных под проценты руководителям перспективных отраслей народного хозяйства. Деньги нужны были всем. И тогда Кулаковцева разве что не носили на руках. Но отдавать деньги не захотел никто. Многомиллионный кредит окрестили «кредитом Кулаковцева» и повесили на его шею. Потянулись судебные дела, потом умница Кулаковцев, выиграв все суды и разорив попутно несколько газет, поспешивших обвинить его в «нецелевке», уехал из области. Правильно. На Ставгородчине иная шкала ценностей…
Однажды Теллер, которому я досталась от Бородинова в качестве помощника по связям с общественностью, вызвал меня в кабинет. Он очень хотел, чтобы я предоставляла ему полную информацию о том, что и с кем говорит Бородинов, с кем встречается, какие бумаги я за него подписываю. А это действительно имело место. Бородинов почти все время был в Москве, а народ шел к нему валом в Энске – беженцы из Баку и Душанбе, из Чечни, спитакские страдальцы, кого только не было. И у всех проблемы – прописка, жилье, работа. Бородинов разрешил мне самостоятельно принимать решения. Я и принимала. И депутат, и избиратели были довольны. Не доволен был один Илья. Он хотел видеть меня в амплуа стукача и любовницы одновременно, сидеть в кресле своего бывшего шефа Бородинова, рулить городом и ни за что не отвечать.
Отношения обоих моих шефов из деловых и доверительных постепенно стали напряженными. Поводов было достаточно. Разные политические лагеря: один – демократ, другой – коммунист. Разные взгляды на местное самоуправление: один – за, другой – резко против. Разное видение политических
