сталинистское воспитание моих предков оставило меня без креста на теле. Уже дети мои были крещены, а я все ходила нехристем. После ситуации с «Черной магией» я решила: пора. Словно в ответ на мое умозаключение, в тот же день ко мне на городской площади подошел казак Василий Иванович, которому я помогала брать на абордаж телевышку, выходить в экстремальный эфир и свистать народ на городскую площадь. Сейчас он работал судебным исполнителем и для души писал картины на библейские темы.
– Нам в селе помещение под церковь выделили, бывший сельмаг, – рассказывал мне Василий Иванович. – Так вот, я его расписал.
– Как это?
– Ну, как… Нарисовал иконостас, Христа, оформил церковь…Поехали, покажу, может статью напишешь?
Договорились. С нами поехал еще один казак по фамилии Гребнев. Красавец мужик, который попал в жуткую автокатастрофу и чудом выжил. В церкви батюшка отец Сергей наотрез отказался говорить со мной, пока не покрещусь. Я поняла: это судьба. И покрестилась. Теперь у меня два крестных отца-казака. Кто скажет, что у меня фамилия не та или я не вполне казачка?
С того дня я почувствовала в себе силу. Она и не пустила ко мне разъяренного экстрасенса. Его черная энергия обрушилась не только на Наталью.
На той же неделе удар рикошетом пришелся по Виктору Белову, которому Николай подписал «Черную магию»: он неожиданно попал в больницу с инсультом. На работе у него поднялось давление, Виктор вышел на улицу подышать свежим воздухом и упал. У него отнялась речь. В те же минуты его старший сын – генерал был убит на Украине. Младший – упал с дерева и сломал руку. Дочь – попала с аппендицитом в больницу и еле осталась жива. Экстрасенс забавлялся, стращал?!
И все же я с трудом выдерживала энергетические атаки Николая. Но по мне он пока ударов не наносил. Просто демонстрировал свои способности.
У меня же потребность встреч и общения с ним порой были настолько сильны, что ни о чем другом думать было просто невозможно. То мне казалось, что я люблю этого мерзавца, то вдруг меня остро пронзал страх за свою жизнь, которую, как мне казалось, он пришел разрушить. Но чаще мне просто хотелось его видеть, говорить с ним, находиться под воздействием темных загадочных глаз, в глубине которых едва угадывалась некая тайна, которую мне всенепременно нужно было разгадать… И тогда я звонила в «скорую помощь», где работала моя хорошая приятельница Зина, и просила у нее уазик, чтобы съездить в село к Николаю.
Как-то я писала статью о тяжбе Зины с коммунистом-олигархом, который выкинул ее из состава учредителей предприятия. В тот момент Зина лежала в больнице после сильнейшей автокатастрофы, и врачи бились над вопросом: выживет – не выживет? Выжила. А когда вышла из больницы, обнаружила, что олигарх лишил ее акций… посмертно!
Но Зина не унывала. «Рулила» делами станции «скорой помощи» и азартно следила за моими творческими успехами. Почему-то ей казалось, что я непременно должна была начать писать романы. Но мне было не до них. У меня был роман с экстрасенсом.
