в Тверской я Отрочь-монастырь.Там и живал сиделец тот темничный.
Шепнули мне: де он митрополит
Филипп… Святой… Враг вольницы опричной,
Да о царе его душа болит.
Средь стражей родич мой случился дальний.
Посулом я его уговорил
Впустить мя в келью, где сидит опальный,
И в ночь одну он дверь мне отворил.
Почуял я: ступаю во темницу.
Допреж услышать звяканье оков,
Узрел душою свет. И стало мниться,
Что прохожу я толщею веков
К светилам дальним, временам нездешним.
И зуд противства тот же миг исчез.
Меня приветил голосом неспешным
Незримый узник, протянувший чрез
Пространство кельи два луча мне в душу.
Я против воли с радостью припал
Челом к земле, и ровный голос слушал:
Он знал меня, весь путь мой грешный знал.
В беспамятстве как будто пребывая,
Я поглощал вселенское тепло
Души великой, сам не понимая,
Что время к Богу стать лицом пришло.
Я оживал. я даже не заметил
Прозренья своего. А Божий мир
Стал благостен, и радостен, и светел —
Господь меня любовью окормил.
Из кельи вышед счастия исполнен,
Во храм влетел на крыльях, сам не свой…
Молитв горячих покатились волны
Ко образам. я снова был живой.
Не помню сколько времени молился,
Когда заснул… И вот он – дивный сон:
Филипп-святитель предо мной явился…
Да, то был он, то истинно был он.
В митрополичьем полном облаченье,
Но прост и светел. я стал тоже прост.
Он о своём мне сведал заточенье,
О будущей кончине и погост
Найти велел ваш. О себе поведать
Субботовой Дуняше наказал…
(Меняет внезапно тему разговора.)
Сухарика найдёте ли поснедать,
Да сбитенька – я, вишь, оголодал.
Который день, не емши, пробираюсь
Чащобою. Велик Господень свет.
Где потружусь, а где и побираюсь,
Дабы святого выполнить завет.
Д у н я ш а (стоит ни жива, ни мертва)
Так жив ли он? Скажи, мил друг, не мучай.
Г о с т ь (вздыхает)
Уж год его на белом свете нет.
А я прозрел. И то – не глупый случай…
Теперь на Соловках остаток лет
Хочу провесть.
И г н а т и й
Так он ужо и помер…
Д у н я ш а
Как помер он, ты знаешь ли, чернец?
Г о с т ь
Удушен был Малютой в Божьем доме,
А с ним терновый приняли венец
Видать что все насельники-монахи…
Один лишь я, свой подобрав подол,
Обетованьем связанный, не страхом,
От мук опричных в тёмный лес ушёл…
Д у н я ш а (ровным голосом)
Так что хотел Феодор мне поведать
Пред гибелью ужасною своей?
Г о с т ь (вопросительно смотрит на Дуняшу)
Феодор? Ты – Дуняша? А поснедать
Не
