бывший товарищ министра иностранных дел А. А. Нератов занял должность управляющего ведомством иностранных дел в Особом Совещании на белом Юге, а министр иностранных дел врангелевского Правительства Юга России П. Б. Струве в 1917 г. возглавлял экономический департамент МИДа. Общее для политической жизни России 1917 года стремление к взаимодействию с общественными организациями отразилось в секретной телеграмме главы МИДа М. И. Терещенко, призывавшей дипломатов к сотрудничеству с различными общественными комитетами русских эмигрантов (в годы гражданской войны эта работа станет одной из основных в деятельности российских посольств и консульств).
Сменив Извольского на посту посла во Франции, В. А. Маклаков уже 27 октября телеграфировал своим коллегам в Лондон, Рим и Вашингтон: «Насильственное свержение Временного правительства, нарушив законную преемственность власти в России, поскольку такая преемственность может существовать в революционное время, выдвинуло вопрос о том, может ли правительство, которое будет создано этим новым переворотом, считаться всенародным, общепризнанным правительством России, подобно правительству, образовавшемуся после отречения Николая II. Я считаю, что таковым никоим образом не могло бы считаться правительство, составленное из большевиков». Тем самым и в позиции дипломатов фактор преемственности имел определяющее значение (хотя позднее Маклаков в переписке с Бахметевым эту правопреемственность оспаривал). Правительство, «вышедшее из бунта», никогда бы не могло, по мнению Маклакова, считаться законным. И хотя 17 ноября большевистским наркоминдел Л.Д. Троцким было подписано распоряжение, лишавшее российских дипломатов соответствующих полномочий, посольский корпус оставался неизменным на протяжении почти всей гражданской войны, не признавая каких-либо актов советской власти как «власти узурпаторов».
В то же время нельзя не отметить, что ведущим был все-таки не столько фактор «узурпации власти», сколько последовавшие за ним отказы от союзнических обязательств перед Антантой и подготовка к сепаратному миру с Германией. По оценке юрисконсульта МИДа Г. Н. Михайловского (будущего сотрудника управления иностранных дел Особого Совещания на белом Юге России), «чиновники дипломатического ведомства выступали против большевиков не потому, что они узурпировали власть (Февральская революция тоже была узурпацией, фактически всеми признанной), а потому, что политика сепаратного мира с Германией нами трактовалась как измена интересам России». Этот же фактор «измены» подчеркивался и в телеграмме Набокова Маклакову 6 ноября, считавшего, что власть большевиков способна лишь ускорить момент, когда «наши союзницы – великие державы Европы и Америки станут смотреть на нас и обращаться с нами, как некогда мы обращались с Персией или Кореей».
Посол в Дании, барон М. фон Мейендорф, телеграммой от 6 ноября предлагал «ввиду анархии в Петрограде и временного
