в которую он так бесцеремонно вошёл, лучилась светом, исходившим от керосиновой лампы. Из угла на агента испуганно таращился юноша лет шестнадцати в старом изодранном пальто и мятом картузе – таком же, как у недавних ночных грабителей. За столом с керосиновой лампой – наполовину съеденное крысами кресло. Именно в нём, закинув ногу на ногу, величественно возлежал человек – обладатель голоса, от которого кровь стыла в жилах. Пожалуй, если бы не чересчур высохшее лицо, он мог казаться совершенным красавцем: роскошно одет, элегантно пострижен, высокого роста и изящного телосложения. В общем, джентльмен, сошедший с журнальной картинки. Но было что-то дьявольское в его абсолютно чёрных, как ночь, глазах – какая-то чертовщина, с первой секунды привлекавшая внимание.
Но взгляд агента остановился не на франте. Его внимание приковало другое: прямо в ногах у красавца лежало мёртвое тело. Казалось бы, опытного полицейского трупом не испугаешь. Но этот человек был не просто убит. На его теле не было ни одной раны, но лицо и кожа были белые, как снег. Мертвец был обескровлен, и прямо на груди убитого сидело мерзкое существо, напоминающее гигантскую летучую мышь. Отвратительное создание с жутким причмокиванием высасывало из трупа остатки жизненных соков и крови, удерживая тело мохнатыми лапами и буравя ненавидящим взглядом лицо своей несчастной жертвы.
Неожиданное прибытие нового персонажа участники кровавого представления восприняли по-разному. Юноша ещё больше вжался в угол и стал истерично креститься, крылатый упырь с воем взвился в воздух, и лишь образец элегантности остался возлежать неподвижно, даже мимолётным движением не выдав своего изумления. Казалось, он совсем не был удивлён.
– Так-так, новые лица! – расплылся он в улыбке.
В его взгляде промелькнуло что-то сатанинское, нечеловеческое. Летучая мышь тем временем вознамерилась атаковать гостя, желая, видимо, проделать с ним то же самое, что и с предыдущей жертвой. Однако франт протяжно свистнул – и животное покорно опустилось на пол. Тем временем агент стряхнул с себя оцепенение и вскинул руку с револьвером:
– А теперь, мсье, вам придётся отбетить на пагу вопгосов!
Не спеша, словно ленивый паук, обладатель «ледяного» голоса поднялся из кресла и, что-то нашёптывая, двинулся навстречу агенту. Последний определённо был не робкого десятка, но даже он – опытный, отважный человек – остолбенел под зловещим взглядом. Ещё пара шагов – и щёголь приблизился к нему на расстояние вытянутой руки. На иссохшем лице блеснула торжествующая улыбка.
– Ерёма, Ерёма, сидел бы ты дома, точил бы свои веретёна, – мелодично пропел он.
– Что вы хотите сделать? – спросил полицейский, пятясь к двери.
Вместо ответа щёголь молниеносно выхватил из скрытых ножен короткий фламберг и с хрустом пригвоздил полицейского к стене. Сдавленно вздохнув, тот попытался нажать на курок револьвера, но не смог. Попытался шагнуть вперёд, но захрипел и повис на острие клинка. Последнее, что видел французский полицейский, –
