уже третий факт, который мне тоже совсем не нравится. Над всем этим стоит серьезно поразмыслить, – ханх произнес эти слова очень медленно, едва ли не по слогам, из чего стало ясно, что он уже размышляет и, причем, весьма интенсивно.
Следующим шагом на пути к истине стал эксперимент. Главный подхватил волочившуюся за ним цепь заземления и оторвал ее от пола. Проделав это, он замер, закрыв глаза. Луч фонаря освещал его лицо. Не полностью конечно, а снизу, так, как в былые времена малолетние шалуны пугали друг друга. Мы с Лешим были уже далеко не дети, но тем не менее в этот миг и нам стало не по себе.
Лицо Главного вдруг исказила жуткая гримаса. По началу я не мог определить что именно он чувствует. Растерянность? Не похоже. Страх? Отчасти. Однако все это были лишь оттенки чего-то большего, гораздо более мощного. Но чего? Я присмотрелся к лицу ханха и вдруг вздрогнул от неожиданного открытия. Цирк-зоопарк, никакие это не чувства или эмоции, сейчас Главный ощущал боль, одну лишь боль и больше ничего. Его не пытались изгнать из подземелья, как это делали со мной и Андрюхой, его отчаянно стремились прикончить, убить прямо здесь и сейчас.
– Он умирает! – вскричал я. – Андрей…
Загребельный среагировал молниеносно. Он стоял всего в шаге от Главного, а поэтому вырвать у того цепь было для подполковника делом одной секунды. Да и ханх держал ее уже совсем не так крепко, как прежде. Эхо от моего крика еще только отправилось гулять по темному подземелью, а его уже догонял звук ударившихся о бетон железных звеньев. Как только цепь коснулась пола, Главный дернулся и стал медленно оседать.
– Падает! – я ринулся к ханху.
Само собой Леший успел первым. Я вцепился в плечо Главного, когда тот уже надежно висел на мускулистой руке чекиста. Андрюха успел схватить его даже не выронив ни щупа, ни фонаря. Оба этих предмета сейчас были крепко зажаты в левой руке подполковника ФСБ, и он в меру возможности пытался прощупать ими окружающее нас пространство.
– Нет, это не «Дед мороз», – успокоил я друга.
– Догадываюсь, но проверить все равно не мешает, – Загребельный закончил свои исследования и встряхнул ханха: – Эй, приятель, ну, ты как? Живой?
– Кажется, – промямлил тот в ответ.
– Давай не раскисай, экспериментатор гребаный! Нам идти надо, – Леший произнес это и с опаской огляделся по сторонам. – Чего-то мне здесь нравится все меньше и меньше.
То ли страхи Загребельного передались мне, то ли я и сам что-то почувствовал… не знаю. Только лишь в глубину души закралось какое-то подозрение, гадостное предчувствие. Что-то приближалось. И это были совсем не аномалии. Это было что-то более мощное, огромное, жуткое.
– Давайте живо вперед! – проревел я и потянул Главного по тропинке, которую мы себе наметили.
Проходя мимо туннеля, ведущего на самую дальнюю площадку №6, мне буквально затрясло от чувства опасности. Я знал, что эта площадка сейчас самое глухое место подземного танкохранилища. Транспортный туннель, который
