визжит, бросается прочь с чердака, мне тоже хочется броситься прочь от того, что я вижу, это не человек, это…
…жадно вдыхаю аромат роз, у него на лице три распустившихся цветка, еще пять нераскрытых бутонов…
Спрашиваю то, что и так очевидно.
– Вы… их сын?
– К вашим услугам, добрый господин.
Непонятный акцент, какой-то шипящий, шелестящий, так шелестят розовые кусты. В комнату входят еще двое, цветочный запах усиливается.
– Пойдемте с нами, – он протягивает мне руку в перчатке, стараюсь не думать, что может быть под этой перчаткой, – пойдемте… мы отведем вас в безопасное место… где королева вас не найдет… у вас будет свой дом… с розовым садом… Садовник вам, я думаю, не понадобится.
Оказывается, они умеют смеяться…
Краденая весна
Они украли у меня весну.
Они.
Все.
Их много, гораздо больше, чем я один.
«Большинством голосов март в этом году объвлен зимним месяцем».
Я их неннавижу.
Они это знают.
Они белые. Как снег.
Большинством голосов весна отменяется…
– …нет, ну ты эгоист законченный, ты о других подумай…
Это они мне.
– Зачем тебе эта весна? Зачем, скажи?
Это они тоже мне. Я их ненавижу. Я же не спрашиваю, зачем им зима.
Я уже знаю, что у меня отнимут лето.
«Вопрос о проведении лета в этом году решается…»
Так всегда говорят в январе. И в феврале. И в марте. А потом:
«Управление склоняется к переносу лета на более поздние месяцы или к сокращению лета…»
Это уже в апреле и в мае.
А потом:
«Большинством голосов лето в этом году отменяется».
Я молчу.
Их много, я один.
Только каждый раз поднимаю руку, когда спрашивают, кто за.
На улице снег.
Там всегда снег.
Они белые.
Белые, как снег.
Вопрос об осени остается открытым.
Я прошу осень.
Мне отвечают, что зачем мне осень, если не было весны и лета.
Захожу в отсек.
Переключаю температуру.
Они белые.
Они тают, как ледяные глыбы.
Они стальные.
Они умирают.
Я расправляю огненные крылья.
Я живу.
Первый раз за столько времени – я живу…
«…Обвиняется в массовом убийстве сотрудников на станции…»
Семнадцать Претти
– А вы, я вижу, кошек любите…
Хозяин бледнеет. Следит за моим взглядом, смотрит на коллекцию фарфоровых статуэток на камине. Пять, семь, десять… ух ты, семнадцать.
